Признание сделки недействительной: основания, порядок

Признание сделки недействительной – судебная процедура, используемая в целях аннулирования (прекращения) прав и обязанностей, порождаемых сделкой, и применения последствий ее недействительности. Гражданское законодательство разделяет недействительные сделки на ничтожные и оспоримые. Первые не требуют судебного подтверждения своей недействительности, но в ряде случаев требуется судебное установление факта, определяющего ничтожность такой сделки. Оспоримые сделки – недействительные только при наличии соответствующего решения суда.

Основания недействительности сделки

Все основания для признания сделки недействительной предусмотрены законодательством и разделяются на:

1. Основания для ничтожности сделки и основания для ее оспоримости.
2. Общие основания (универсальны для сделок любого вида) и специальные (установлены для сделок определенного вида и (или) совершенных при определенных обстоятельствах).

Общие основания предусмотрены ГК РФ, специальные – не только ГК, но и другими нормативно-правовыми актами (законами).

Универсальное основание для всех случаев и обстоятельств – совершение сделки, условия или результаты (цели) которой нарушают положения нормативно-правовых актов. Но от того, какие именно нормы нарушены, зависит определение конкретных оснований, порядка и сроков оспаривания сделки, последствий недействительности сделки, их применения ко всей сделке или ее отдельным условиям и результатам.

Ничтожная сделка – недействительна, если:

1. Нарушает нормативно-правовой акт и посягает на публичные интересы либо права и интересы третьих лиц, но при этом нет оснований считать сделку оспоримой.
2. Противоречит основам правопорядка и нравственности – основополагающим нормам устройства общества и общественных отношений в экономической, социальной, правовой и других сферах жизни.
3. Совершена малолетним (ребенком до 14 лет), ограниченно дееспособным лицом (кроме мелких бытовых сделок) или недееспособным по психическому заболеванию– людьми, которые не способны действовать разумно, понимать истинный характер своих действий и решений.
4. Является мнимой (совершена формально, для вида) или притворной (подменяет, скрывает другую сделку).
5. Совершена при наличии запрета (ограничения) по распоряжению имуществом, которое является предметом сделки.

Совершение ничтожной сделки явно нарушает закон, установленный порядок заключения сделок, а в случае мнимой или притворной сделки – фиктивно по своей сути. Учитывая основания ничтожности, предполагается, что о сути таких сделок нет поводов для спора и его судебного рассмотрения. Но в ряде случаев могут возникать споры о наличии фактов, свидетельствующих о наличии оснований для ничтожности сделок. Именно это, как правило, и приводит к необходимости обращения в суд с иском о признании сделки недействительной и применении последствий недействительности. Еще одна, правда, прямо противоположная категория судебных споров – признание действительности сделки, кажущейся ничтожной, когда в суде нужно опровергнуть наличие оснований недействительности.

Оспоримая сделка приобретает статус недействительной только по решению суда. В оспоримых сделках наличие оснований недействительности – это первично наличие оснований для обращения в суд. При этом бремя доказывания недействительности сделки лежит на истце – он должен представить весомые аргументы в подтверждение своей позиции, а нередко и в опровержение позиции ответчика.

Оспоримая сделка может быть признана недействительной, если:

1. При заключении сделки нарушен порядок ее совершения, например, не получено обязательное согласие третьего лица, госоргана, не пройден процесс согласования внутри юридического лица.
2. Стороны (одна из сторон) вышли за пределы своей правоспособности, полномочий, заключили сделку в противоречии с целями деятельности.
3. Сделка совершена гражданином, который находился в состоянии неспособности понимать свои действия, решения, руководить ими, например, психически больным человеком в период обострения болезни, пьяным человеком, человеком в состоянии аффекта и т.п.
4. Сделка заключена в ситуации существенного заблуждения, которое мешало понимать действительное положение дел.
5. Сделка совершена под принуждением (угрозами, насилием) или под влиянием обмана.
6. Есть другое предусмотренное законом основание оспорить сделку.

Оспоримые сделки, в отличие от ничтожных, не имеют исчерпывающего перечня оснований для признания их недействительными. Время от времени в законодательстве появляются изменения и дополнения. Кроме того, по основанию незаконности (нарушения положений нормативно-правовых актов) можно попытаться оспорить очень многие сделки.

Применение оснований недействительности сделок

Как правило, речь о недействительности сделки заходит тогда, когда один из ее участников или третье лицо считает, что такая сделка по своим условиям или результатам нарушает его права (интересы). В этом случае стандартно сделка (договор) анализируется, выявляются нарушения закона и уже эти нарушения «подводятся» под определенное основание ничтожности или оспоримости сделки.

Правильное определение основания (оснований) недействительности играет ключевую роль в стратегии аннулирования сделки и применения последствий такого решения. В этом плане следует учитывать:

1. Оспаривать сделку может только одна из ее сторон, и лишь при условии, что сделкой нарушены ее права или интересы. Право на оспаривание сделки другими лицами в настоящий момент ограничено – такое право должно быть прямо предусмотрено законом, и оно, как правило, соответствует конкретному основанию недействительности сделки.
2. Основания для ничтожности и для оспоримости сделки – не одно и то же, хотя и влекут недействительность сделки. Порядок предъявления требований – разный, как и некоторые последствия недействительности.

Учитывая изложенное, применение оснований недействительности обычно происходит по следующей схеме:

• анализ сделки;
• выявление нарушений;
• установление оснований для оспаривания или ничтожности сделки в соответствии с выявленными нарушениями, а также доказательств, подтверждающих наличие этих оснований;
• определение необходимости и целесообразности (с учетом последствий) признавать сделку недействительной полностью либо только частично;
• конкретизация и формулирование всех требований, в том числе заявляемых помимо требования о недействительности сделки;
• определение лица (лиц), которое имеет право в конкретном случае, учитывая применяемые основания и заявляемые требования, подать иск.

Порядок заявления требований по недействительным сделкам

Ничтожные сделки не нужно признавать недействительными в судебном порядке. Если основания есть – этого достаточно, чтобы считать сделку таковой. Главное последствие – сделка не имеет никакой юридической силы уже с момента своего заключения. Однако, из-за расплывчатости формулировок, используемых ГК РФ при определении оснований недействительности сделок, нередко возникает проблема – относить сделку к ничтожной или к оспоримой. Отсюда – многие подают иск о признании сделки недействительной даже, если она ничтожна. Надо сказать, что перед аналогичной проблемой встают и суды, особенно когда в качестве основания используется нарушение сделкой закона – универсальное основание. Такие судебные дела – не редкость. Но как поступить истцу?

Среди возможных вариантов:

1. Если сделка четко подходит под основание ничтожности, этот юридический факт можно доказать, то подается иск с требованием о применении последствий ничтожности сделки.
2. Если есть сомнение – ничтожная сделка или оспоримая, – подается иск о признании ничтожной сделки недействительной и применении последствий недействительности.
3. Если возможно применить только основания для оспоримости сделки, то подается иск о признании оспоримой сделки недействительной.
4. Привлечь юриста, который проанализирует ситуацию и подготовит иск исходя из правильной оценки природы сделки и ее характера с точки зрения недействительности.

Срок исковой давности по ничтожным сделкам составляет 3 года. Он распространяется как на иски о признании сделки недействительной, так и на иски о применении последствий недействительности. Следует учесть, что аналогичный срок исковой давности по оспоримым сделкам – всего 1 год. Иногда из-за пропуска этого срока многие истцы и стремятся найти основание для ничтожности сделки, признав ее таковой в суде.

Последствия недействительности сделок

Общие правила:

1. Оспоримая сделка недействительна с момента ее признания судом, то есть будет считаться таковой только после вынесения судебного решения. Ничтожная недействительна в принципе – она изначально не порождает никаких юридических последствий, как будто ее не было. Вместе с тем, фактически любая недействительная сделка не порождает никаких последствий, а судебное решение по оспоримой сделке распространяется на весь период ее существования – с момента заключения до момента признания недействительной. Но и в этом правиле есть исключение – не все сделки можно аннулировать и вернуть к состоянию «до сделки». Например, если речь идет об аренде помещения, прекращение правоотношений возможно только в части будущей аренды, и отмена сделки в этом случае никак не повлияет на прошлое – арендатор уже пользовался своим правом на помещение в течение некоторого время, получил свою выгоду от сделки.
2. Стороны возвращают друг другу все полученное по сделке или, если невозможно первое, компенсируют в денежном выражении. Суд может принять иное решение, когда применение указанных последствий противоречит правопорядку, в том числе конфисковать полученное сторонами по сделке. Редко, но бывают ситуации, когда к состоянию «до сделки» приходит только одна сторона, а у второй суд конфискует полученное в доход государства. Применительно к тому, что и кому можно вернуть, а что – нет, очень многое зависит от характера сделки, вины той или иной стороны в ее недействительности, умысла, причиненного ущерба и других обстоятельств. Но, как правило, работает общее правило – взаимная реституция полученного по сделке.
3. Если сделка совершена недееспособным лицом, дополнительное последствие – возмещение дееспособной стороной ущерба, понесенного второй стороной. Это последствие применимо лишь в случае доказанности факта того, что дееспособная сторона знала о недееспособности второго участника сделки. Аналогичный порядок используется и в сделках с участием несовершеннолетних, а также ограниченно дееспособных граждан.
4. Частичная недействительность сделки не влияет на действительность других ее условий. Исключение – ситуации, когда можно предположить, что без недействительной части сделка не была бы заключена.

Помимо требования о признании сделки недействительной может быть заявлено требование о возмещении причиненного ущерба. Если суд установит правомерность и доказанность денежного требования, то последствием может стать и взыскание с виновной стороны своего рода компенсации вреда.

Практика признания сделок недействительными

Законодательное регулирование недействительности сделок – это относительно небольшой раздел гражданского законодательства. Многие положения о недействительности сделок присутствуют в специальных законах, как, например, в Законе о банкротстве, которым предусмотрены свои основания и свой порядок. Но не столько законодательство, сколько судебная практика – основной источник знаний и опыта в этой сфере. К тому же, именно практика часто становится поводом для внесения изменений в законы.

Не бывает некого универсального порядка признания сделок недействительными, который мог бы быть применен к любой ситуации или большинству случаев. Свои нюансы оспаривания есть у сделок определенного вида, у применения определенных оснований, у сделок, заключаемых между гражданами и в коммерческих отношениях. Своя сложившаяся практика по основным вопросам есть в арбитражных судах и в гражданских. Впрочем, и каждая сделка в случае появления оснований для признания ее недействительной требует индивидуального анализа с выработкой индивидуальной стратегии достижения желаемого результата в судебном порядке.

Чаще всего на практике возникают следующие проблемы:

1. Правильное определение основания (оснований) недействительности, в том числе в части разделения оснований ничтожности и оспоримости сделки. Здесь следует учитывать, что некоторые ничтожные на момент заключения сделки могут трансформироваться в оспариваемые, поскольку все обязательства сторонами исполнены. Например, сделка, совершенная с малолетним ребенком, считается ничтожной. Однако закон допускает ее признание действительной в судебном порядке, невзирая на ничтожность из-за ненадлежащего субъекта.
2. Доказывание наличия оснований и фактов, которые свидетельствуют о наличие этих оснований недействительности сделки.
3. Доказывание осведомленности/неосведомленности одной стороны или всех сторон сделки в наличии оснований ее недействительности в момент заключения, что может повлиять на последствия.
4. Доказывание существенных обстоятельств сделки, которые влияют на признание ее недействительной. Бывает, например, сложно доказать, что сторона заблуждалась, находилась под давлением, не могла понимать характер своих действий.
5. Нахождение в ситуации выбора – признавать в неоднозначных обстоятельствах подозрительную сделку действительной с перспективой ее исполнения или идти на признание недействительности.
6. Встречные иски – когда одна сторона просит суд признать сделку недействительной, а другая – действительной.

Признание сделки недействительной направлено на ее аннулирование и возвращение сторон к тому состоянию, которое было до заключения сделки. Исходя из этого, сами стороны редко бывают безосновательно заинтересованы в судебной тяжбе по этому поводу. Но встречаются и злоупотребления, когда одна из сторон не может или не хочет исполнить обязательства и использует возможность признания сделки недействительной как вариант их прекращения.

law03.ru

Недействительность сделки по нескольким основаниям и немного о процессуальном праве

Множество совершаемых сделок имеют тот или иной порок, иногда и несколько. Сделка может быть признана недействительной (или сделка недействительна независимо от такого признания – ничтожная) как по общим основаниям, предусмотренным ГК РФ, так и по специальным, предусмотренным, например: Законом о банкротстве, Законом об ООО, etc.

Так, в соответствии с абз. 2 п. 1 Постановления Пленума ВАС от 16 мая 2014 г. N 28: «Сделки, совершенные без необходимого согласия (одобрения) органа юридического лица, а также сделки, совершенные единоличным исполнительным органом или другим представителем юридического лица в отношении себя лично либо в отношении другого лица, представителем (единоличным исполнительным органом) которого он одновременно является, но не подпадающие под действие упомянутых норм о крупных сделках и (или) сделках с заинтересованностью, могут быть оспорены в соответствии с общими правилами, предусмотренными статьей 173.1 и пунктом 3 статьи 182 ГК РФ». При этом есть и иные «корпоративные» основания, в том числе ст. 173 ГК РФ, ст. 174 ГК РФ. Кроме того, как мы видим, некоторые основания признаются субсидиарными по отношению к другим основаниям.

Отдельно, на мой взгляд, стоит также отметить недействительность сделки через ст. 10 ГК РФ и ст. 168 ГК РФ (п. 7 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25, абз. 4 п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 декабря 2010 г. N 63).

С одной стороны, много оснований – много возможностей для защиты нарушенных прав.

С другой стороны, возникает вопрос об эффективной и эффектной реализации данных возможностей.

При этом под случаем «несколько оснований» я понимаю именно несколько оснований, а не недобросовестные действия лица, заинтересованного в недействительности сделки, при отсутствии таковых. И здесь, кстати, нельзя не отметить изменения в ГК РФ, направленные на «сохранение» сделок, например: п. 5 ст. 166 ГК РФ, п. 2 ст. 431.1 ГК РФ.

1) Отправная процессуальная точка

а) Действующее арбитражное и гражданское процессуальное право основано на теории фактической индивидуализации иска: ч. 1 ст. 168 АПК РФ, ч. 4 ст. 170 АПК РФ; ч. 1 ст. 196 ГПК РФ, ч. 4 ст. 198 ГПК РФ. А требование в АПК РФ ссылаться на «закон и иные нормативные правовые акты» (п. 4 ч. 2 ст. 125 АПК РФ) носит, по сути, декларативный характер (например, п. 9 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25).

Это не значит, что не имеет смысла ссылаться на нормы права, но важно для понимания элементов иска и дальнейшего обсуждения.

б) Индивидуальность иску придают: материально-правовое требование (предмет иска) и фактические обстоятельства (основание иска).

Предмет иска в нашем случае – признать сделку недействительной. Я здесь оставлю за скобками требование о применении последствий недействительности сделки: собственно, при наличии законного интереса нет препятствий для удовлетворения требования исключительно о признании сделки недействительной, да и взаимосвязь этих требований – отдельная тема.

А если бы иск индивидуализировался правоотношением, из которого возник спор (теория юридической индивидуализации иска), предметом иска был бы способ защиты права – требование, основанное на определенной истцом правовой квалификации правоотношения (т.е. через конкретную норму права). Например: признать сделку, совершенную без необходимого в силу закона согласия третьего лица, недействительной (ст. 173.1 ГК РФ), признать мнимую сделку недействительной (п. 1 ст. 170 ГК РФ) и т.п.

в) И нельзя забывать про субъективную заинтересованность истца. Потенциальные последствия, следующие за признанием сделки недействительной, не всегда одинаковы: это может быть просто двусторонняя реституция (п. 2 ст. 167 ГК РФ), еще и особое «кроме того» для сделок, совершенных под влиянием обмана, насилия, угрозы или неблагоприятных обстоятельств (п. 4 ст. 179 ГК РФ), специальные последствия, предусмотренные Законом о банкротстве (например, п. 2 ст. 61.6 127-ФЗ) и т.п.

2) «Мультинедействительность»

Представим, что есть сделка, которая недействительна по нескольким основаниям, мы вполне добросовестны и нам требуется признать ее недействительной. Конечно, можно ограничиться выбором только одного основания, но: а) это более рискованно (например, по одному основанию суд кассационной инстанции отменит решение суда первой инстанции и откажет в удовлетворении иска, а по другому основанию уже истечет срок исковой давности), б) вероятно, юристы не должны быть настолько прямолинейны.

Далее: какие возможности нам представляет действующее процессуальное право, и какие – не представляет.

2.1) Мультиплицирование исков

Самый простой, топорный вариант – предъявляется отдельный иск по каждому отдельному основанию.

В принципе, такая ситуация под основание для оставления иска без рассмотрения не подпадает (п. 1 ч. 1 ст. 148 АПК РФ, п. 4 ч. 1 ст. 222 ГПК РФ), т.к. фактические обстоятельства (основание иска), на которые ссылается истец, в разных исках будут разные. Однако есть весьма тонкие ситуации вроде оспаривания сделки как крупной и оспаривания сделки по основаниям, предусмотренным ст. 173.1 ГК РФ. Есть над чем задуматься.

И, по сути, следовало бы производство по «дополнительным» искам приостанавливать (п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ, п. 4 ч. 1 ст. 215 ГПК РФ) до: а) утраты ответчиком всех разумных возможностей обжалования судебного акта/постановления (с последующим отказом от «дополнительных» исков) или б) отказа в удовлетворении «основного» иска.

А то ведь сделку так можно дважды, трижды и т.п. недействительной признать…

2.2) Соединение требований

Истец вправе соединить в одном исковом заявлении несколько требований (ч. 1 ст. 130 АПК РФ, ч. 1 ст. 151 ГПК РФ). Однако не думаю, что одно наше требование «признать сделку недействительной» можно мультиплицировать внутри одного иска: а) все-таки одно требование; б) признать сделку недействительной несколько раз (ведь сделка действительно может быть недействительна по нескольким основаниям) – это сомнительно даже в рамках одного судебного акта/постановления.

Однако не удивлюсь, если где-то когда-то такой случай имел место быть.

2.3) Одно требование, много фактических обстоятельств

Истец может указать одно требование (опять же, «признать сделку недействительной»), но сослаться в иске на совокупность фактических обстоятельств, которые относятся, например, к трем основаниям недействительности сделки, и представить доказательства, все их подтверждающие.

Однако суд может предложить истцу уточнить исковые требования (на наличие данного института указывает и ВС РФ: Определение ВС РФ от 8 апреля 2015 г. по делу N 305-ЭС14-5224). В этом случае истцу придется определиться с одним основанием недействительности.

Более интересен случай, если суд ничего истцу не предложит и вообще особо не задумается над таким пируэтом.

Если в результате оценки доказательств суд установит совокупность обстоятельств лишь в рамках одного основания недействительности, то, вроде, всё нормально. Хотя, далее решение может быть пересмотрено вышестоящей инстанцией, и именно эти установленные обстоятельства в рамках одного основания могут не влечь недействительность с точки зрения данной инстанции. Да и, вообще, встает вопрос: как быть с другими обстоятельствами/доказательствами? Вправе ли истец в таком случае просить суд апелляционной инстанции изменить (дополнить) мотивировочную часть решения суда первой инстанции?

Например, вправе. Да и, например, суд первой инстанции действительно установил совокупность обстоятельств, позволяющих считать сделку недействительной по нескольким основаниям, указал их в мотивировочной части, а в резолютивной части просто отразил «признать такой-то договор недействительным». Как быть суду кассационной инстанции, который не согласится с тем, что некие из установленных обстоятельств влекут недействительность сделки? Суд первой инстанции не мог ведь признать сделку недействительной сразу по нескольким основаниям, а по какому именно основанию он признал суд кассационной инстанции может и не знать.

3) Альтернативные (факультативные) иски

В общем, о какой-либо гибкости и комплексности говорить не приходится. На мой взгляд, вышеизложенное доказывает, что участники процесса имеют потребность в предъявлении альтернативных (факультативных) исков.

О них более подробно – «Кашкарова И.Н. К вопросу о возможности предъявления альтернативных (факультативных) исков в состязательном процессе / И.Н. Кашкарова // Закон. — 2014. — No 3. — С.151-159», например.

Обычно, однако, дискуссия больше сводится к вопросу о соотношении реституции и виндикации, договорной и деликтной ответственности. Но использование альтернативных (факультативных) исков актуально и для решения вопросов настоящего обсуждения.

Здесь, конечно, можно обсуждать взаимоисключаемость, которую по-разному понимают относительно альтернативности (в нашем-то случае не требования взаимоисключаемы, а сама сделка если недействительна – то раз и навсегда; хотя, как понимать). Но, по сути, недействительность сделки по нескольким основаниям – это даже больше вопрос о факультативном иске: истец указывает несколько дополнительных способов защиты, факультативных по отношению к основному (если не «по данному основанию», то «так»). Именно способ, т.к. истец (вспомним про субъективную заинтересованность/интерес истца, а также субсидиарность некоторых оснований недействительности сделок) должен иметь возможность расставить приоритеты и суд должен понимать конкретные способы защиты и их факультативность. Гибко, удобно.

И это, кстати, позитивно влияет в процессе и на ответчика, в том числе у ответчика одно производство по делу, ответчик имеет представление о конкретной структурированной позиции истца относительно возникшего сложного спора, в случае с факультативным иском какая-либо вольная переквалификация судом исключается (должна исключаться).

P.S. Согласны ли? Или, может быть, действующее правовое регулирование не требует изменений?

zakon.ru

ВС разъяснил гражданам последствия «липовых» сделок при покупке жилья — Российская газета

Интересное решение принял недавно Верховный суд, когда пересматривал дело о притворной сделке при покупке жилого дома. Разъяснения по такому вопросу касаются очень многих граждан.

Известно, что сейчас практически любые действия с жильем возможны только через акт купли-продажи. При этом нередко в документах на оформление перехода недвижимости из одних рук в другие цена по просьбе одной из сторон может не соответствовать устным договоренностям.

В результате этого часто после такой сделки одна из сторон бежала с жалобой в суд. А там клялась, что написанным в договоре цифрам не надо верить, так как они в реальности были совсем другими. Одни жалобщики при этом говорили про мнимую сделку. Другие — про притворную сделку. Истцы уверены, что это одно и то же. Юристы объясняют — это не просто разные понятия. У таких сделок даже последствия для граждан — разные.

Итак, наша история началась на юге страны в большом городе. Два гражданина обратились в суд с иском к третьему гражданину. Они потребовали признать их право собственности на объект незавершенного строительства — мансарду жилого дома.

Уже в суде истцы объяснили, что несколько лет назад они — трое граждан — договорились купить в складчину недвижимость. Одному из них принадлежал участок земли, где планировалось строительство. Потом все эти годы будущие домовладельцы вкладывали свои деньги и силы в то, чтобы дом построить. В итоге его достроили, но появилась проблема. Жилье заканчивалось мансардным этажом, которого не было в проектной документации на дом. Проще говоря, возведенная мансарда оказалась незаконной самовольной постройкой. Для двоих из них (напомним, у третьего было право собственности на участок) возникли проблемы с оформлением в собственность построенного дома.

В итоге яростных споров ситуация разрешилась так. Каждому из трех строителей досталось по одной трети дома, но в эти квадратные метры не вошла мансарда. Прошло время, и местная власть, точнее ее комиссия, которая занимается самостроем, решила сохранить мансардный этаж. Так чей же он будет?

Сам хозяин земли в суде иск бывших товарищей по стройке не признал вообще. Он подготовил встречный иск, в котором попросил суд признать договор купли-продажи долей дома недействительным. И применить в этом случае последствия недействительности ничтожной сделки. Он стал доказывать, что их договор продажи был именно ничтожной сделкой, так как заключался без намерения «создать правовые последствия».

Итог местных судов таков — хозяину земли пошли навстречу, а двум истцам, требовавшим равноправия в квадратных метрах, в иске отказали. Обиженные и проигравшие граждане дошли до Верховного суда. Там все решения местных судов перечитали и сказали: оба суда — районный и краевой — допустили «существенное нарушение».

Не следует путать мнимую сделку с притворной.  У таких сделок даже последствия для граждан — разные

Вот в чем это выразилось. По Гражданскому кодексу (статья 170) мнимой является сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия.

Это значит, что для признания сделки мнимой необходимо установить, что на момент совершения этой самой сделки стороны не намеревались создавать соответствующие этой сделке правовые последствия, характерные именно для таких сделок. Обязательным условием для признания сделки мнимой является «порочность воли каждой из ее сторон». Мнимая сделка не порождает никаких правовых последствий. Совершая такую сделку, стороны не собираются ее выполнять.

Местные суды исходили из того, что договор купли-продажи оказался, по их мнению, недействителен. Так как является мнимой сделкой, ведь она совершалась только для того, чтобы зарегистрировать за покупателями доли в этом доме. Ведь по договору деньги за трети дома продавцу не передавались.

Верховный суд не нашел в деле никаких обстоятельств, из которых коллеги сделали выводы о том, что договор купли-продажи — мнимый. Высший суд заметил: продажа долей для регистрации прав собственности обычное явление. Истцы не только получили право собственности, но и вселились в свои доли. Факт вселения Верховный суд перевел на юридический язык — жалобщиками «были совершены необходимые действия для создания правовых последствий, связанных с переходом права собственности».

Местные суды сослались на 168 статью Гражданского кодекса. Там сказано, что сделка, не соответствующая требованиям закона, — ничтожна. Но при этом, вероятно, забыли указать, а какие конкретно нормы закона при купле-продаже нарушены.

Районный суд вообще написал, что основанием возникновения права общей долевой собственности на дом и участок стал их договор о совместной стройке, а не купли-продажи. Который, по мнению суда, — мнимый. Из этого сделали вывод: договор купли-продажи был заключен, чтобы прикрыть договор о совместном строительстве. То есть перед нами явно притворная сделка.

По Гражданскому кодексу «притворными» названы сделки, которые совершают, чтобы прикрыть другую сделку. Если сделка притворная, то недействительной будет лишь та сделка, которой закрыли законную.Местные суды, заявил высший суд, не учли, что правовые последствия мнимой сделки отличны от правовых последствий притворной сделки. Поэтому Верховный суд решил, что выводы коллег о недействительности договора купли-продажи по мотиву мнимости не соответствует установленным судом обстоятельствам.

У суда не было оснований признать договор купли-продажи мнимой сделкой только потому, что деньги не передавались. Если денег не платили, то это по закону влечет другие правовые последствия. Но не может назвать сделку ничтожной.

rg.ru

Случаи признания сделки недействительной по иску третьего лица

Упущенная выгода — это один убытков в гражданском праве. Рассматриваются особенности взыскания, доказывания и методики расчета в арбитражной практике

Читать статью

Комментарий к проекту постановления пленума ВАС РФ о последствиях расторжения договора

Читать статью

Комментарий к постановлению пленума ВАС РФ о возмещении убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица.

Читать статью

О способах защиты бизнеса и активов, прав и интересов собственников (бенефициаров) и менеджмента. Возможные варианты структуры бизнеса и компаний, участвующих в бизнесе

Читать статью

Дробление бизнеса – одна из частных проблем и постоянная тема в судебной практике. Уход от налогов привлекал и привлекает внимание налоговых органов. Какие ошибки совершаются налогоплательщиками и могут ли они быть устранены? Читайте материал на сайте

Читать статью

Привлечение к ответственности бывших директоров, учредителей, участников обществ с ограниченной ответственностью (ООО). Условия, арбитражная практика по привлечению к ответственности, взыскания убытков

Читать статью

АСК НДС-2 – объект пристального внимания. Есть желание узнать, как она работает, есть ли способы ее обхода, либо варианты минимизации последствий ее применения. Поэтому мы разобрали некоторые моменты с ней связанные

Читать статью

Срывание корпоративной вуали – вариант привлечения контролирующих лиц к ответственности. Без процедуры банкротства. Подходит для думающих и хорошо считающих кредиторов в ситуации взыскания задолженности

Читать статью

Общество с ограниченной ответственностью с двумя участниками: сложности принятия решений и ведения хозяйственной деятельности общества при корпоративном конфликте, исключение участника, ликвидация общества. Равное и неравное распределение долей.

Читать статью

Структурирование бизнеса является одним из необходимых инструментов для бизнеса и его бенефициаров с целью создания условий налоговой безопасности при ведении предпринимательской деятельности. Подробнее на сайте юрфирмы «Ветров и партнеры».

Читать статью

vitvet.com

Недействительность недобросовестно совершённой сделки

Недобросовестно совершённая сделка не может быть признана судом недействительной, если обстоятельства её совершения прямо не отнесены законом к основанию недействительности.

Общие соображения о допустимости легальной формулы ст. 10 + 168 ГК в свете классификации злоупотреблений и оснований ничтожности сделок

В рамках дискуссии о применении норм о недобросовестности в качестве основания к недействительности сделок следует различать понятие злоупотребления субъективными правами (п. 1 ст. 10 ГК) и общую недобросовестность (п. 4 ст. 1 ГК), при которой во зло употребляются не права, а внешние обстоятельства или доверие. Первая разновидность – это шикана (aemulatio), когда право используется не в соответствии с его назначением. Закон в таком случае предусматривает последствия, не связанные с недействительностью, а именно, отказ в защите права и убытки. Вторая разновидность учитывается при правовой квалификации обстоятельств дела и только в случаях, предусмотренных законом, охватывает известные примеры специальных составов недействительности сделок (ст. 169, 170, 174, 178-179 ГК).

Не случайно, что, говоря об усмотрении любых лиц в проведении переговоров, в законе не идёт речь об использовании субъективного права, а утверждается о наличии свободы, естественно присущей всем правоспособным субъектам (п. 1 ст. 434.1 ГК). Говорить о злоупотреблении правом при недобросовестном поведении на входе в сделку, когда это право ещё не выговорено по соглашению, нет оснований. Применимость шиканы к сфере вещного, а не договорного права также вызывает сомнения. Поименованные в законе условия добросовестности при узукапии и виндикации касаются осведомлённости, а значит, речь идёт о специальной норме по отношению к п. 4 ст. 1 ГК. Сегодня вследствие дальнейшего развития гражданского права те случаи, когда правопорядок не признаёт юридическую силу недобросовестно совершённых сделок или позволяет их инвалидировать, перечислены в специальных нормах. Следовательно, недобросовестность в отсутствие формальной легитимации связанных с ней реституционных последствий не может повлечь лишение сделки юридической силы.

Объединяющим архетипом обоих видов злоупотреблений являются формулы Аквилия Галла (сер. I в. до н.э.) de dolo malo, в которых учитывался злой умысел. Иски и возражения о злом умысле были по характеру применения субсидиарными, а по направленности — реституционными (restitutio ob dolum) и покрывали негативный интерес. Прототипом современной шиканы (п. 1 ст. 10 ГК), вероятно, следует считать exceptio doli о злом умысле в настоящем времени (dolus praesens), в то время как иск или возражение о предшествующем (praeteriti) умысле – это общая недобросовестность (п. 4 ст. 1 ГК, а также типизированная в специальных нормах). Действительно, злоупотребление правом оценивается, главным образом, через удовлетворение иска или согласие с возражением, которые рассматриваются в судебном процессе в качестве процессуальной формы реализации материальных субъективных прав. Суд решает признавать ли такие права, защищая связанные с их использованием правовые последствия. Если злоупотребление правом имело место в прошлом, то остаётся только возможность взыскания убытков. В случае с общей недобросовестностью суд оценивает обстоятельства дела, связанные с осведомлённостью сторон, доверием, влиянием на условия осуществления обязательств, давая им правовую квалификацию против недобросовестного. При этом судом могут быть использованы приёмы установления баланса в фактических отношениях сторон (как если бы злоупотребляющая сторона вела себя добросовестно) — фикция (не)наступления условия, вывод о (не)выполнении отдельной обязанности и пр. Правовая квалификация обстоятельств дела судом против недобросовестного есть пример преодоления правом факта, когда суд обращает искажённое противоправным поведением сущее в правомерное должное.

Считаю, что практика применения легальной формулы ст. 10 + 168 ГК является порочной и появилась в нашем правопорядке не от хорошей жизни – в условиях, когда переданное по антисоциальным сделкам имущество неизбежно обращалось в доход государства, специальные составы оспоримых сделок ещё не были реформированы. Надо полагать, в качестве сигнала для судов такая практика началась с Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127. Тогда в дореформенной редакции ГК не было ещё общего запрета на недобросовестность. Путём расширительного толкования запрет, касающийся недобросовестного поведения вообще, выводили из ст. 10 ГК.  Сегодня аналогом такого иска с учётом вышеуказанных замечаний правильно было бы считать формулу п. 4 ст. 1 + 168 ГК. Однако, учитывая естественное развитие норм об оспаривании сделок (в том числе совершённых в ущерб интересам юридического лица – п. 2 ст. 174 ГК), острая необходимость в таком иске не очевидна.

Разделение сделок на оспоримые и ничтожные по субъектному критерию (заявление иска в интересах контрагента или третьего лица) не точно отражает суть. Главное их различие состоит в способности к «выздоровлению» (convalidatio) или подтверждению (ratihabitio), которая наблюдается при наличии порока воли на стороне контрагента. Как правило, контрагенту и предоставлено право инвалидировать сделку. Ничтожные сделки – «мертворожденные», их юридическая сила правопорядком не признаётся с самого начала и неизменно.

Попытки истцов обосновать ничтожность вместо оспоримости могут быть связаны как с пропуском годичного срока исковой давности, так и с необходимостью преодолеть возражение о добровольном исполнении (п. 2 и 5 ст. 166 ГК), полагаясь на шанс обосновать в суде противоречие эстоппеля природе ничтожных сделок, которые добрая воля исцелить, очевидно, не может. Идея эстоппеля применима только к сфере оспоримых сделок. Она заключается в исцелении порока воли посредством выраженного по отношению к сделке деятельного волеизъявления лица, на чьей стороне сделка оказалась ущербной. Последовательное исполнение оспоримой сделки в условиях знания лица о её порочности на момент совершения является восполнением отчасти недостающей воли. Следовательно, речь идёт о конклюдентной форме ratihabitio, невозможного в ничтожных сделках. Любое основание ничтожности сделки в той или иной степени охраняет публичный интерес, касается общества в целом. Поэтому сохранение последствий ничтожной сделки в силе, основываясь на возражении одной стороны договора о непротиворечивости поведения другой стороны, правом признаваться не может. Иначе мы должны были бы допустить вредоносность сделки для общества (большого круга третьих лиц), защищая ту сторону, которая хотя и должна была знать о незаконности сделки, однако же пологалась на обещание другой стороны. Правопорядок не защищает ожидания стороны получить незаконное исполнение вне зависимости от субъективного отношения ожидающей стороны к законности такого исполнения.

В современном российском праве можно выделить общую (в силу универсальных критериев) и специальную (в силу отдельного указания в законе) ничтожность. Общая ничтожность включает:

1. Нарушение императивной нормы + интересы третьих лиц
2. Нарушение императивной нормы + публичные интересы
3. Явно выраженный запрет
4. Существо законодательного регулирования
5. Требование потребительского закона
6. Непоименованная односторонняя сделка

Легальная формула ст. 1 + 168 ГК может быть отнесена только к 3-й группе. Однако признание на основе такого толкования сделок недействительными в связи со злоупотреблением положением (общей недобросовестностью) вызывает у меня сомнения, поскольку такая формула по произвольному усмотрению суда уничтожит любую сделку. Я об этом здесь уже писал: «Всякое лицо, совершающее сделку в нарушение императивной нормы закона, делает это не иначе как к своему интересу, желая получить какую-либо выгоду. Значит, любое нарушение императивной нормы закона идёт в связке с нарушением запрета извлекать из этого нарушения преимущество. Добавим сюда недобросовестное заключение сделки, которая вовсе не нарушает закон, и можно уничтожать любую непонравившуюся сделку. Следовательно, генеральный запрет п. 4 ст. 1 ГК хотя и является явно выраженным, но рассматривать его нарушение как основание ничтожности сделки опасно для гражданского оборота» (об этом, а также о том, что такое существо законодательного регулирования и для чего нам нужна внесудебная оспоримость см. «Между оспоримостью и ничтожностью»).

В системе ничтожных сделок, включая ст. 169 ГК, для связки ст. 1 + 168 ГК просто не остаётся места (1 + 168 = 169). Если правопорядок решит, что какие-то случаи следует объявить вне гражданского оборота, то исходя из принципа правовой определённости, они должны быть формализованы. До тех пор, например, с контрактного интервента надлежит взыскивать только убытки. Другой пример, если лицо умышленно пользуется слабоволием, легкомыслием, неопытностью, то оно осознаёт тяжесть положения контрагента – это вопрос расширительного толкования кабальных сделок как они понимаются в германском праве (§ 138 BGB). Смешивать позитивные требования к поведению и негативный контроль за содержанием сделок не следует. Третий пример порочного использования формулы ст. 10 + 168 ГК, описанный в блоге Артёма Карапетова – это случай двойной продажи:

«…собственник, обещавший передать недвижимость в собственность одному покупателю, с целью избежания исполнения решения суда о регистрации перехода права собственности и истребовании вещи в натуре по уже рассматриваемому иску покупателя, цинично продает арестованную судом недвижимость другому покупателю, которому было точно известно или не могло не быть известно, что таким образом продавец нарушает свои обязательства перед первым покупателем и одновременно арест, наложенный судом. Положения п. 2 ст. 174.1 ГК и п. 5 ст. 334 ГК о возникновении из ареста залогового права тут не применяются (п. 97 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 года №25), а каких-либо специальных норм о недействительности сделок по продаже арестованного имущества недобросовестному лицу ГК не содержит. В таком случае логично признавать сделку продажи имущества ничтожной по правилам п. 1 ст. 10 ГК и п. 2 ст. 168 ГК. Впрочем, пока развернутой практики применения ст. 10 и ст. 168 ГК в таком контексте на уровне высших судов нет».

 

На мой взгляд, в условиях, когда наложен арест по иску об исполнении договора купли-продажи недвижимости (ст. 398, 551 ГК), у регистратора нет полномочий по внесению записи о праве собственности за вторым покупателем. Разъяснение Верховного Суда (которое, как обычно, не объясняет правовой позиции, из-за чего возникает потребность в толковании разъяснений самого суда) направлено на разграничение запретов: а) в обеспечение права на стоимость вещи (залог) и б) запретов, обеспечивающих принадлежность вещи лицу, которым такой запрет был испрошен. В приведённом примере собственник стал номинальным – он уже не вправе распоряжаться проданной вещью. Покупатель, напротив, находится в положении необъявленного собственника (с учётом п. 2 ст. 551 ГК), обладая правом ожидания полноценной собственности. Если требование покупателя было обеспечено арестом, то соответствующая запись отметает фигуру добросовестного приобретателя. Указанное Верховным Судом неприменение в подобных случаях ч. 2 ст. 174 ГК должно быть цельным – залог не возникает, потому что такой арест препятствует обороту вещи. Таким образом, истцу нет необходимости прибегать к недействительности второй сделки – его право защищается тем, что титул собственности остался за продавцом.

 

Пример из моей юридической практики о приоритетном применении ст. 169 и 170 ГК перед легальной формулой ст. 10 + 168 ГК

Внеконкурсная сделка во вред кредиторам, а заодно и нарушающая преимущественное право приобретения доли участия в обществе, успешно оспаривалась при моём непосредственном участии в АСгМ как мнимая (п. 1 ст. 170 ГК) и противоречащая основам правопорядка (ст. 169 ГК) в деле № А40-135337/2015.

В этом споре удалось впервые обосновать право на иск о восстановлении записи в ЕГРЮЛ о доле участия ответчика в обществе в качестве поименованного в законе «иного последствия», связанного с отсутствием признаваемого за сделкой юридического эффекта (п. 1 ст. 167, ст. 169, п. 1 ст. 170 ГК). Восстановление записи требовалось для реализации преимущественного права покупки доли ответчика.

По общему правилу, сделка, совершённая с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, влечет общие последствия, установленные ст. 167 ГК (двусторонняя реституция). Вместе с тем, п. 2 ст. 167 ГК связывает применение реституции с фактом реального исполнения сделки, а сами последствия направлены не на восстановление в правах на имущество (таковые не могут быть в принципе затронуты недействительной сделкой), но на возврат имущественных благ в первоначальное состояние их фактической принадлежности. Поэтому, с учетом позиции ВАС в постановлении Президиума от 18.10.2012 № 7204/12 по делу № А70-5326/2011, применение реституции к мнимой сделке невозможно.

При этом, факт совершения сделки купли-продажи спорной доли между истцом и ответчиком сам по себе не способен поставить под сомнение действительность оспариваемой сделки дарения. Право на долю участия в уставном капитале общества от ответчика к истцу до внесения записи в ЕГРЮЛ перейти не может в силу п. 2 ст. 223 ГК и ст. 8.1 ГК. Однако в случае признания договора купли-продажи доли между истцом и ответчиком заключённым в порядке акцептования истцом обязательного предложения, этот факт может являться основанием для взыскания с ответчика убытков за последующее неисполнение договора (отчуждение доли третьему лицу).

Заключением мнимого договора дарения и иными действиями ответчика было нарушено право истца на преимущественное приобретение доли участия в обществе (п. 4 ст. 21 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»). Данный вывод следует из обстоятельств дела, связанных с объявлением ответчиком оферты на продажу 70% доли участия в обществе. В соответствии с порядком отсчёта срока направления акцепта на оферту продажи доли со времени уведомления общества, ответчик, будучи оферентом и единоличным исполнительного органом общества, злоупотребил своим правом (ст. 10 ГК), фактически уведомив только себя самого. Как генеральный директор общества ответчик, исходя из фидуциарности отношений, принципов разумности и добросовестности (ст. 53 ГК), должен был действовать в равной степени в интересах обоих участников, в т.ч. истца, владеющего остальными 30% доли в уставном капитале общества. Несвоевременное доведение до него информации об оферте является явным следствием объективно имеющегося у директора конфликта интересов в спорной ситуации. Следовательно, поведение ответчика не соответствует обязательным требованиям разумности и добросовестности (п. 3 ст. 53 ГК).

Оспоренная сделка дарения, фактически не направленная на передачу права управления обществом, имеет признаки мнимости (ч. 1 ст. 170 ГК). Во-первых, договор дарения совершен после объявления оферты и попытки искусственного создания ситуации пропуска вторым участникам 30-дневного законного срока акцепта. Следовательно, мнимая сделка также была направлена на невозможность реализации законного преимущественного права вторым участником общества. Поскольку последующая сделка дарения носит безвозмедный и односторонне обязывающий характер, то перевод прав по ней ко второму участнику, чьё преимущественное право приобретения доли участия в обществе нарушено, оказывается невозможен. Во-вторых, после совершения сделки дарения, одаряемая в управлении обществом фактического участия никогда не принимала. В-третьих, помимо создания препятствия в реализации вторым участником преимущественного права, договор дарения был направлен на создание видимости отчуждения имущественного права с целью избежать взыскания со стороны кредиторов ответчика, которыми инициированы множество исполнительных производств против должника. Таким образом, истец показал суду мотивы ответчика в заключении договора дарения в качестве мнимой сделки.

В соответствии с п. 1 ст. 25 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» при недостаточности для покрытия долгов другого имущества участника общества допускается по решению суда обращение взыскания на долю или части доли такого участника в уставном капитале общества. Сама по себе задолженность возникает в момент истечения предусмотренного договором срока наступления обязательства. Решение суда представляет собой юрисдикционную форму подтверждения неисполненного обязательства, которая наделяет задолженность свойствами безусловного и принудительного исполнения. В этой связи умысел на сокрытие своего имущества от взыскания мог возникнуть у должника, являющегося ответчиком по делу, и до вынесения судебных решений. Данное соображение признаётся правом и, в частности, в рамках аналогии закона – в институте банкротства. Сделки, совершённые за год до процедуры возбуждения банкротства, могут быть оспорены как совершённые в период подозрительности. Таким образом, правопорядок исходит из возможности лишения юридической силы не только тех сделок, которые совершены после момента наступления риска для должника в соответствующей процессуальной форме (вынесение решения, выдача исполнительного листа, возбуждение банкротного дела и пр.), но и сделок, предшествующих моменту наступления подобных рисков.

Согласно п. 85, 86 Постановления Пленума Верховного Суда от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» в качестве сделок, совершенных с указанной целью, могут быть квалифицированы сделки, которые нарушают основополагающие начала российского правопорядка, принципы общественной, политической и экономической организации общества, его нравственные устои. Попытка увода активов с целью избежать взыскания по исполнительным листам, по моему мнению, противоречит основополагающим началам российского правопорядка.

При разрешении настоящего дела было обоснованно применение ст. 169 и 170 ГК с учетом обязательных разъяснений Конституционного Суда в определении от 08.06.2004 № 226-О в связи с арбитражным делом с участием ОАО «Уфимский нефтеперерабатывающий завод», в котором АС Московского округа были признаны недействительными сделки по мотиву мнимости, а также потому, что цель уклонения от обязательных платежей противоречит основам правопорядка. В судебной практике сделки по отчуждению должником своего имущества с целью избежать обращения взыскания на такое имущество признаются мнимыми в порядке п. 1 ст. 170 ГК (см. постановление Президиума ВАС РФ от 06.02.2002 № 2352/01 по делу № 9-315, постановление Президиума ВАС РФ от 22.03.2012 № 6136/11 по делу№ А60-29137/2010-С5, определение Верховного Суда от 05.06.2012 по делу № 11-КГ12-3). В итоге,арбитражный суд пришел к выводу о том, что спорная сделка является ничтожной в силу направленности данной сделки на препятствование исполнительному производству, возбужденному в отношении ответчика.

Ещё один интересный нюанс заключался в законодательном ограничении по кругу лиц права реституировать сделку. Согласно разъяснениям Верховного Суда, данным в п. 78 постановления Пленума Верховного Суда от 23.06.2015 № 25, требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки, а в предусмотренных законом случаях также иное лицо (абз. 1 п. 3 ст. 166 ГК):

«Исходя из системного толкования п. 1 ст. 1, п. 3 ст. 166 и п. 2 ст. 168 ГК иск лица, не являющегося стороной ничтожной сделки, о применении последствий ее недействительности может также быть удовлетворен, если гражданским законодательством не установлен иной способ защиты права этого лица и его защита возможна лишь путем применения последствий недействительности ничтожной сделки. В исковом заявлении такого лица должно быть указано право (законный интерес), защита которого будет обеспечена в результате возврата каждой из сторон всего полученного по сделке».

 

Показать мотив ответчика в уводе активов от иных кредиторов помимо истца было частью общей судебной стратегии, которая потребовала изучения исполнительной истории ответчика и привлечения в судебный процесс службы судебных приставов. Поскольку «требование о признании недействительной ничтожной сделки независимо от применения последствий ее недействительности может быть удовлетворено, если лицо, предъявляющее такое требование, имеет охраняемый законом интерес в признании этой сделки недействительной» (абз. 2 п. 3 ст. 166 ГК), то было успешно обосновано наличие законного интереса в оспаривании сделки и у судебного пристава, действующего к выгоде всех иных кредиторов. 

Подводя итог анализу конкретного дела о конкуренции оснований иска, напомню, что согласно пунктам 7-8 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 если совершение сделки нарушает запрет, установленный п. 1 ст. 10 ГК, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной (п. 1 или 2 ст. 168 ГК). Однако, несмотря на это разъяснение, ради чистоты права вместо легализованной Верховным Судом формулы ст. 10 + 168 ГК были применены нормы ст. 169 и п. 1 ст. 170 ГК. Отсылки к ст. 10 ГК применялись истцом не для цели лишения сделки недействительной, а, как и должно быть в цивилизованном правопорядке – для оценки поведения ответчика на соответствие доброй совести и учёта результата такой оценки при квалификации правоотношений (уведомил/не уведомил, истёк срок на акцепт/не истёк). В качестве последствий было указано, что право недобросовестного ответчика на возражение о просрочке истцом срока направления акцепта на обязательное предложение не может пользоваться защитой суда ввиду злоупотребления правом (ст. 10 ГК). Срок акцепта не может начаться раньше появления у истца реальной возможности быть информированным об оферте. Бремя доказывания факта уведомления второго участника общества лежит на ответчике, который основывает на нём свое возражение (ч. 1 ст. 65 АПК с учетом прецедента в постановлении Президиума ВАС РФ от 06.03.2012 № 12505/11 по делу ЗАО «Дорога» против Семененко).

 

В заключение

 

Применение формулы недействительности сделки, совершённой недобросовестным — это ошибка, от которой судам следует воздержаться. Но раз Верховный Суд её легализовал вслед за ВАС, то стоит помнить, что она носит субсидиарный характер и рассчитана на исключительную казуистику, прошедшую фильтр гражданско-правовой квалификации. Это единичные случаи, которые не поддались законодательному обобщению, иначе бы появилась специальная норма, ориентированная на соответствующий тип споров. К настоящему времени нам неизвестны примеры убедительного в своём обосновании применения общей формулы недействительности недобросовестно совершённой сделки, исходя из действующей редакции ГК. Частое применение в судах генерального запрета на недобросовестность – не более чем результат непродуманной политики Верховного Суда, который поощряет к использованию общих норм о добросовестности даже тогда, когда можно было обойтись толкованием специальных норм.

В практике разрешения гражданско-правовых споров создан культ добросовестного поведения, но то, что оно собой представляет, каждый рядовой судья понимает по-своему. Чётких нормативных критериев здесь быть не может, потому как общая недобросовестность оценивается только по обстоятельствам конкретного дела. Недействительной сделка может быть только в силу закона, а не представлений судьи о доброй совести. Последняя в случае шиканы (использование права не по назначению) влечёт отказ в защите права и убытки. При общей недобросовестности, когда во зло используется фактическое положение — правовую квалификацию отношений против злоупотребляющего лица, как это указано в п.1 постановления Пленума Верховного Суда от 23.06.2015 № 25. Оставлять судьбу сделок на произвольное усмотрение судов означает выдать судам ничем не ограниченную лицензию на убийство любой сделки, вызывающей у них малейшее подозрение (ящик Пандоры), а ведь мы относительно недавно зарыли топор войны и прекратили эпидемию недействительности сделок. Прогнозировать исход дел снова становится сложнее, что отрицательно сказывается на предпринимательской активности. Гуманитарная прогрессивность права не должна лишать его качества формальной определённости, обеспечивающего стабильность гражданского оборота.

 

zakon.ru

Применение последствий недействительности сделки по иску лица, не являющегося стороной сделки

В ходе разрешения одного из споров по существу в моей практике у суда возник вопрос: «Сможет ли лицо, не являющееся стороной в сделке, предъявлять исковое требование о применении последствий недействительности мнимой сделки? Если да, то при каком условии?»

Хочу поделиться с читателями своими умозаключениями на этот счет.

Необходимо было доказать, что сделки по отчуждению имущества являются мнимыми, то есть совершенными без намерения создать соответствующие юридические последствия, с целью избежать возможного обращения взыскания на имущество.

 

Согласно п. 78 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»: Согласно абзацу первому пункта 3 статьи 166 ГК РФ требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки, а в предусмотренных законом случаях также иное лицо.

Исходя из системного толкования пункта 1 статьи 1, пункта 3 статьи 166 и пункта 2 статьи 168 ГК РФ иск лица, не являющегося стороной ничтожной сделки, о применении последствий ее недействительности может также быть удовлетворен, если гражданским законодательством не установлен иной способ защиты права этого лица и его защита возможна лишь путем применения последствий недействительности ничтожной сделки.

 

Таким образом, для применения последствий недействительности мнимой сделки необходимо доказать следующие факты:

1.Иного эффективного способа защиты гражданских прав при сложившихся обстоятельствах не предусмотрено законом;

2.Законный интерес такого лица, защита которого будет обеспечена в результате возврата каждой из сторон всего полученного по сделке.

По первому факту очень помог анализ правовой позиции, изложенной в судебной практики Верховного суда: Определение Верховного  суда  РФ   от  05.06.2012  года  по  делу № 11-КГ12-3. Кроме того, данный способ защиты применяется при аналогичных обстоятельствах и разрешении аналогичных споров: Апелляционное определение СК по гражданским делам Омского областного суда от 12 августа 2015 г. по делу N 33-5298/2015; Апелляционное определение СК по гражданским делам Верховного Суда Республики Башкортостан от 01 июля 2013 г. по делу N 33-6766/2013.

По второму факту необходимо предоставления дополнительных доказательств, указывающих на наличие «Законного интереса лица». В нашем случае роль такого доказательства сыграли два преюдициальных акта:

1.Приговор суда в отношении стороны мнимой сделки;

2.Решение суда о взыскании материального ущерба, причиненного преступлением.

 

Таким образом, для применения последствий недействительности сделки, совершенной для сокрытия имущества от взыскания, необходимо доказать два факта: эффективность способа защиты гражданских прав и законный интерес лица в применении последствий недействительности сделки.

zakon.ru

Сделки ничтожные и оспоримые и последствия их недействительности

Правовая природа и классификация сделок Дйствительная сделка — это сделка, имеющая юридическую силу. Необходимым условием действительности сделки является действительность всех ее элементов, соответственно, порочность хотя бы одного из них влечет недействительность такой сделки.

В цивилистической науке издавна признавалось деление недействительных сделок на оспоримые и ничтожные, однако практического значения это почти не имело. В Гражданском кодексе РСФСР (1964 г.) отсутствовала норма, предусматривающая недействительность сделки без соответствующего судебного решения, как это установлено ныне в пункте 1 статьи 166 действующего Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ, Кодекс) относительно ничтожных сделок. Сделка, тем более исполненная, признавалась недействительной по решению суда или арбитража. Практически исключалась возможность считать сделку недействительной без такого решения. Это и плохо, потому что ничтожность сделки может быть настолько явной, что нет необходимости производить какие-то дополнительные процедуры для констатации данного факта. Но можно отметить и положительный момент — никто не может рассматривать сделку как недействительную без соответствующего решения, а это имеет значение для стабильности гражданского оборота. В настоящее время это не только возможно, но так и происходит, в том числе относительно давно исполненных договоров. В судебной практике приходится рассматривать вопрос действительности договоров, заключенных и исполненных ранее, не только по искам, предметом которых является их оспаривание, но и в самых разных ситуациях. Допустим, истец основывает свое субъективное право, нарушение которого и явилось поводом для обращения в арбитражный суд, на заключенном 8–10 лет назад договоре, в то время как ответчик, даже не будучи стороной этого договора, ссылается на его ничтожность. Суд не ограничивается указанием на то, что договор не признан недействительным, но оценивает доводы о его ничтожности. При этом суд ссылается на то, что ничтожным договор является независимо от наличия или отсутствия судебного решения, и поэтому проверить его действительность можно и без соответствующего иска. Если же доводы заявившего о ничтожности договора являются основанием для признания сделки оспоримой, то суд исходит из того, что договор недействительным не признан. В итоге происходит следующее — без заявленного об этом требования и соблюдения предусмотренных процессуальных процедур, а зачастую и не привлекая к участию в разбирательстве всех сторон сделки, суд констатирует ее ничтожность (это относится и к исполненным сделкам). Можно ли в данном случае упрекнуть суд? Действительно, ничтожная сделка недействительна независимо от признания ее таковой судом, что в принципе означает лишь одно — в суд можно и не обращаться. Равнозначно ли это праву суда констатировать ее ничтожность при рассмотрении другого дела и без предъявления соответствующего иска, да еще зачастую и не привлекая всех участников сделки? Может быть, суду вовсе не следует оценивать сделку только потому, что появились доводы о ее ничтожности? Почему лицо, заявившее о ничтожности сделки, не доказывает этого в самостоятельном процессе или это не имеет никакого значения? Пленум Верховного Суда РФ и Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ в постановлении от 01.07.96 № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее — постановление от 01.07.96 № 6/8) в пункте 32 разъясняют, что, поскольку ГК РФ не исключает возможность предъявления исков о признании недействительной ничтожной сделки, споры по таким требованиям подлежат разрешению судом в общем порядке по заявлению любого заинтересованного лица. Если согласиться с отсутствием у суда обязанности оценивать действительность сделки без соответствующим образом заявленных материально-правовых требований, тогда и у кассационной инстанции не будет повода задумываться о том, не является ли решение суда, в мотивировочной части которого признается ничтожной сделка, а участвующее в ней лицо к участию в деле не привлечено, решением о его правах и обязанностях, что в силу пункта 4 части четвертой статьи 288 АПК РФ является безусловным основанием для отмены судебного решения.

Разграничение ничтожных и оспоримых сделок

В соответствии со статьей 166 ГК РФ недействительные сделки делятся на оспоримые и ничтожные. Оспоримые сделки являются недействительными в силу признания их таковыми по решению суда, которое может быть принято только по требованиям лиц, указанных в Кодексе. Ничтожные сделки — это те, которые недействительны независимо от решения суда. Однако и в этом случае заинтересованное лицо вправе обратиться в суд с иском о признании ничтожной сделки недействительной (пункт 32 постановления от 01.07.96 № 6/8). Таким образом, законодатель разграничил недействительные сделки на ничтожные и оспоримые только по способу определения этого, хотя традиционно считалось, что ничтожной является такая сделка, недействительность которой очевидна и без особых доказательств, оспоримая же сделка трудно распознается, и ее недействительность не может быть выявлена без представления и оценки необходимых доказательств. В настоящее время такой подход не всегда возможен. Зачастую ничтожность сделки «не лежит на поверхности», и, для того чтобы проверить ее недействительность, требуется исследовать и оценивать доказательства. Допустим, в процессе исполнительного производства судебный пристав-исполнитель арестовал имущество должника, оценил его сам или с помощью привлеченного специалиста, изъял имущество и передал его на реализацию. Имущество продано, однако по цене гораздо ниже рыночной, поскольку оценка произведена неправильно. Можно ли такой договор купли-продажи признать недействительным? Надо сказать, что уст оявшейся судебно-арбитражной практики по этому вопросу не имеется. Иногда говорят — законом не предусмотрено оснований для признания такого договора недействительным. Так ли это? В силу статьи 168 ГК РФ сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий ее нарушения. Таким образом, ничтожной может быть сделка, противоречащая не только нормам Кодекса, но и другим законам, то есть вышеназванная норма является общей и применяется наряду с нормами, установленными в иных законах. Представляется, что при продаже имущества должника не по рыночной цене можно говорить о ничтожности договора, противоречащего требованиям статьи 52 Федерального закона от 21.07.97 № 119-ФЗ «Об исполнительном производстве» , в соответствии с которой оценка имущества должника производится по рыночным ценам, действующим на день исполнения исполнительного документа, за исключением случа ев, когда оценка производится по регулируемым ценам. Однако для признания такого договора недействительным необходимо все указанные обстоятельства доказать. Другой пример ничтожности договора, когда для констатации этого суду необходимо доказать фактические обстоятельства, при наличии которых только и можно говорить о недействительности договора. В статье 10 Закона РФ от 27.11.92 № 4015-1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации» (с последующими изменениями) предусмотрено, что «если страховая сумма, определенная договором страхования, превышает страховую стоимость имущества, он является недействительным в силу Закона в той части страховой суммы, которая превышает действительную стоимость имущества на момент заключения договора». Можно привести и другие примеры. В то же время все обстоятельства, свидетельствующие о недействительности содержания сделки, должны существовать на момент ее совершения, а не возникнуть впоследствии. Это имеет значение в основном в тех случаях, когда договор заключается на основании административных актов и имеет место сложный юридический состав. Так, в соответствии с положениями Лесного кодекса РФ участки лесного фонда предоставляются в аренду по результатам лесных аукционов. В то же время в определенных случаях органам государственной власти субъектов Российской Федерации предоставлено право сдачи в аренду таких участков и без проведения лесного аукциона (статья 34). Будет ли такой договор ничтожным, если в дальнейшем решение о предоставлении участков лесного фонда отменено или признано недействительным? Представляется, что в этом случае нельзя говорить, что договор противоречит требованиям закона только потому, что является юридически недействительным административный акт, хотя бы без него догово р и не был заключен. В данном случае отсутствует необходимое условие для признания договора недействительным — противоречие договора требованиям закона на момент его заключения. Заключению договора аренды земельного участка, как правило, предшествует решение органа государственной власти или органа местного самоуправления о выделении (предоставлении) земельного участка. Если такое решение в дальнейшем отменено или признано недействительным, можно ли говорить, что договор аренды в этом случае должен признаваться недействительным по статье 168 ГК РФ, как это встречается в практике? Думается, что такой договор не будет ничтожным, поскольку на момент его заключения он соответствовал требованиям закона, и то, что административный акт отменен, — это вновь возникшее обстоятельство. Оценивать договор с учетом этой отмены нельзя.

Проблемы разграничения оспоримых и ничтожных сделок

Не подвергая сомнению правильность деления сделок на оспоримые и ничтожные, хочется отметить, что в практике зачастую возникают проблемы при решении вопроса разграничения таких сделок. Это имеет большое значение, потому что:

• во-первых, для признания оспоримой сделки недействительной необходимо предъявление в суд соответствующего требования (иска), причем такое требование может быть предъявлено лишь лицами, указанными в Кодексе (пункт 2 статьи 166 ГК РФ). В то же время ничтожная сделка недействительна независимо от решения суда, а поэтому соответствующего требования может и не предъявляться. Более того, как указывалось выше, о ничтожности сделки суд может сказать не только при рассмотрении иска о признании такой сделки недействительной, но и в любом другом деле, где необходимо оценить сделку;
• во-вторых, срок исковой давности по иску о признании оспоримой сделки недействительной составляет 1 год со дня, когда истец узнал или должен был узнать об обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной (пункт 2 статьи 181 ГК РФ), — в то время как требования о признании ничтожной сделки недействительной могут быть предъявлены в течение 10 лет со дня, когда началось ее исполнение (пункт 32 постановления от 01.07.96 № 6/8).

Не всегда просто определить, является ли сделка оспоримой или она ничтожна, а может быть, вообще нет оснований для ее недействительности. Как правило, арбитражный суд сталкивается со случаями недействительности сделки в силу несоответствия ее содержания требованиям закона. «Решающим условием действительности всякой сделки является соответствие ее содержания требованиям закона». Согласно ст 168 ГК РФ ничтожной является не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов сделка, если закон не устанавливает ее оспоримость или не предусматривает иных последствий ее нарушения. Иные последствия нарушения, как представляется, установлены, например, в статье 183 ГК РФ и состоят в том, что сделка, хотя и заключенная неуполномоченным лицом, может быть одобрена, и в этом случае она будет действительной с момента ее совершения. Статья 168 ГК РФ является общей, как бы отсылочной нормой, фактически она предусматривает рассмотрение конкретного закона и оценку сделки на ее соответствие его требованиям. Если в законе нет указания на оспоримость сделки, то она будет ничтожной. Если в законе говорится: «Может быть признана недействительной», то это верный признак оспоримости сделки. В то же время законодатель не всегда столь четко определяет свою позицию, а скорее наоборот, бывает не очень последовательным. Например, в соответствии с Федеральным законом «О приватизации государственного и муниципального имущества» от 21.12.01 № 178-ФЗ сделки приватизации государственного или муниципального имущества, совершенные лицами, не уполномоченными на совершение указанных сделок, признаются ничтожными (пункт 4 статьи 42). Более в данном Законе нигде нет ссылок на ничтожность сделок приватизации. Означает ли это, что все остальные сделки приватизации являются оспоримыми? Думается, что нет. Приватизация, осуществленная не предусмотренным законом способом, является ничтожной сделкой уже в силу того, что способы приватизации установлены в законе и это требование императивно. Другой пример. В соответствии с пунктом 3 статьи 18 Федерального закона от 14.11.02 № 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» и государственное или муниципальное предприятие распоряжается движимым и недвижимым имуществом только в пределах, не лишающих предприятие возможности осуществлять деятельность, цели, предмет, виды которой определены уставом. Сделки, совершенные государственным или муниципальны предприятием с нарушением этого требования, являются ничтожными. В данном случае законодатель четко указывает на ничтожность сделок. Далее, согласно пункту 4 статьи 18 этого же Закона государственное или муниципальное предприятие не вправе без согласия собственника совершать сделки, связанные с предоставлением займов, поручительств, получением банковских гарантий, с иными обременениями, уступкой требований, переводом долга, а также заключать договоры простого товарищества. Уставом могут быть предусмотрены виды и (или) размер иных сделок, совершение которых не может осуществляться без согласия собственника имущества предприятия. В данном пункте предусмотрены два вида сделок, причем первые являются ничтожными, хотя специального указания об этом нет. Ничтожность этих сделок очевидна, поскольку, заключив такую сделку без согласия собственника, предприятие нарушит императивные требования закона (статья 168 ГК РФ). Но если возможность совершения сделки ограничена уставом, то такая сделка, скорее всего, является оспоримой по статье 174 ГК РФ, хотя указание об этом в Законе отсутствует.

Диспозиция отдельных норм ГК РФ

По смыслу статьи 168 ГК РФ ничтожной является сделка, не соответствующая запрещающим или обязывающим нормам. Но только ли? Рассмотрим это на следующих примерах. В соответствии с пунктом 2 статьи 295 ГК РФ предприятие не вправе продавать принадлежащее ему на праве хозяйственного ведения недвижимое имущество, сдавать его в аренду, отдавать в залог, вносить в качестве вклада в уставный (складочный) капитал хозяйственных обществ и товариществ или иным способом распоряжаться этим имуществом без согласия собственника. Согласно пункту 2 статьи 615 Кодекса арендатор вправе с согласия арендодателя сдавать арендованное имущество в субаренду (поднаем) и передавать свои права и обязанности по договору аренды другому лицу (перенаем), предоставлять арендованное имущество в безвозмездное пользование, а также отдавать арендные права в залог и вносить их в качестве вклада в уставный капитал хозяйственных товариществ и обществ или паевого взноса в производственный кооператив. Имеется ли какая-то разница в вышеприведенных нормах закона? Почему в первом случае законодатель указал «не вправе продавать, сдавать в аренду… без согласия», а во втором — «вправе сдават ь в субаренду… с согласия»? Запрещающей нормы во втором случае явно не имеется, и, может, тогда договор субаренды, заключенный без согласия арендодателя, не является ничтожным? Представляется, что это не так. Употребление различных терминов ничего не меняет, поскольку и в пункте 2 статьи 295, и в пункте 2 статьи 615 Кодекса содержатся императивные правила, суть которых заключается в том, что можно только так, а не иначе. Таким образом, следует признать, что ничтожной в силу статьи 168 ГК РФ является сделка, не только нарушающая запретительные или обязывающие нормы закона, но и противоречащая его императивным нормам. С другой стороны, ГК РФ, а также содержащие нормы гражданского права другие законы имеют множество диспозитивных норм, позволяющих по своему усмотрению приобретать, осуществлять субъективное право и распоряжаться им. Как быть в этом случае? Допустим, залогодатель в нарушение условий договора о залоге, запрещающих ему без согласия залогодержателя каким-либо образом отчуждать предмет залога, продал его. Можно ли такой договор купли-продажи считать ничтожным? На этот счет имеется несколько мнений. Одно из них сводится к тому, что можно, поскольку договор противоречит не только условиям договора, но и требованиям пункта 2 статьи 346 ГК РФ. Более предпочтительной, на мой взгляд, является другая точка зрения, согласно которой оснований для признания такого договора ничтожным не имеется, поскольку в названной норме закона содержится диспозитивное правило, нарушение которого не может свидетельствовать о ничтожности сделки. В данном случае речь можно вести лишь об оспоримости такого договора п о статье 174 ГК РФ. Другой случай. Вопреки аресту на имущество, наложенному судом в качестве обеспечительной меры, это имущество продано. Обычно в таком случае суд признает договор купли-продажи ничтожным, поскольку арест предполагает запрещение лицу распоряжаться имуществом. Но ведь в данной ситуации договор противоречит не закону, а судебному предписанию об аресте. С другой стороны, можно утверждать, что договор не соответствует требованиям закона, поскольку закон указывает, что арест предусматривает запрещение распоряжения имуществом. В то же время можно ли считать правильным признавать договор ничтожным во всем разнообразии случаев? Наверное, имеет значение, подтверждены ли требования истца, в обеспечение которых был наложен арест, то есть признаны ли они судом законными в итоге, не был ли в дальнейшем отменен арест судом или отменен судебный акт о наложении такого ареста. Но если все это принимать во внимание, то получается, что суд при решении вопроса о действительности сделки должен учитывать изме нившиеся обстоятельства. Есть ли у суда для этого законодательная база? Если не признавать договор ничтожным во всех случаях, а только тогда, когда притязания истца, в обеспечение которых был наложен арест, признаны законными, то какие нормы материального права следует применять? Как обосновать оспоримость такой сделки? Вопросы эти достаточно актуальны, поскольку арбитражным судом широко применяются обеспечительные меры, нередко о них «забывают», и оказывается, что формально договор заключен при неотмененных обеспечительных мерах.

Момент, с которого сделка считается недействительной

Иногда в судебных актах содержится вывод о том, что оспоримая сделка является недействительной с момента признания ее таковой по решению суда. Свой вывод суд обосновывает тем, что только по решению суда такая сделка может быть признана недействительной. В то же время относительно ничтожной сделки делается противоположный вывод — сделка недействительна с момента совершения. Думается, что в данном случае не следует разграничивать момент, с которого сделка считается недействительной, исходя из ее оспоримости или ничтожности. Хотя закон прямо этот вопрос и не регулирует, однако по смыслу статьи 167 ГК РФ юридических последствий не влечет любая недействительная сделка. Просто оспоримые сделки считаются действительными, пока они не будут оспорены. Однако если они признаны недействительными, то решению суда придается обратная сила.

Недействительность сделки и применение последствий недействительности

Гражданский кодекс РФ не предусматривает возможность признания ничтожной сделки недействительной по решению суда. В статье 166 Кодекса говорится лишь о применении последствий недействительности ничтожной сделки, а статья 12 называет такие способы защиты гражданских прав, как признание оспоримой сделки недействительной и применение последствий ее недействительности и применение последствий недействительности ничтожной сделки. Как указывалось выше, Пленум Верховного Суда РФ и Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ в постановлении от 01.06.98 № 6/8 разъяснили, что Кодекс не исключает возможность предъявления исков о признании недействительной ничтожной сделки. Судам рекомендовано рассматривать такие споры. В то же время ничтожная сделка может быть не только совершена (и тогда юридические последствия ограничиваются лишь постановкой вопроса о ее недействительности), но и исполнена. К сожалению, в названном постановлении отсутствует указание на то, что нельзя признать недействительной исполненную сделку без применения последствий ее недействительности, а именно это на практике зачастую и происходит. Рассмотрим подробнее, к чему это ведет. Признание договора недействительным без применения последствий его недействительности, особенно в отношении договора купли-продажи имущества (это имущество может уже отсутствовать у покупателя в связи с его дальнейшим отчуждением, что не рассматривается в качестве препятствия к предъявлению требования и его удовлетворению), влечет превращение покупателя этого имущества из собственника, каковым он считался до решения суда, в приобретателя. Суд констатирует, что право собственности не может возникнуть на основании недействительной сделки, а поскольку покупа тель не является собственником, договор, по которому он в дальнейшем это имущество продает, также недействителен, последующие сделки признаются также недействительными. В результате возникает ситуация, когда права истца не восстановлены, но в орбиту судебных разбирательств втягиваются все новые и новые лица. Возникает правовая неопределенность, которая по своим последствиям не лучше судебной ошибки. Следующая проблема, возникающая при признании недействительными нескольких договоров купли-продажи, предметом которых является одно и то же имущество (такой спор может рассматриваться по одному или нескольким делам), это — вопрос о том, каким образом применить последствия недействительности этих договоров. Практика показывает, что применить последствия в виде возврата имущества, как правило, невозможно, поскольку кто-либо из приобретателей явно будет признан добросовестным. В силу статьи 302 ГК РФ истребовать имущество у добросовестного приобретателя по возмездной сделке возможно лишь при определенных условиях — если имущество утеряно собственником или лицом, которому было передано во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли. Возникает вопрос — с какой целью собственник признавал договоры купли-продажи недействительными? Ведь он ничего не получил в результате удовлетворения заявленных требований, в то время как все остальные ответчики «приобрели» правовую неопределенность своего положения. Такова ли задача суда? Представляется, что по смыслу закона, имея в виду статью 12 ГК РФ, в которой предусмотрены такие способы защиты гражданского права, как признание оспоримой сделки недействительной и применение последствий ее недействительности и применение последствий недействительности ничтожной сделки, а также статью 5 Федерального конституционного закона Российской Федерации «Об арбитражных судах в Российской Федерации», статью 2 Арбитражного процессуального кодекса РФ, в силу которых задачами судопроизводства является защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов, нельзя признать исполненную сделку недействительной без применения последствий ее недействительности. Предвидя возможные возражения на названный тезис — что делать суду, если истец такого дополнительного требования не заявляет, — следует отметить следующее. Во-первых, у суда есть право предложить истцу уточнить свои требования. Во-вторых, в силу пункта 2 статьи 166 ГК РФ суд вправе применить последствия недействительности ничтожной сделки по собственной инициативе (справедливости ради стоит отметить, что это положение не относится к применению последствий недействительности оспоримой сделки). Возможно, что законодатель и предусмотрел право суда на применение последствий недействительности ничтожной сделки на тот случай, если такого требования не заявлено. Иной подход, а именно возможность признать в суде исполненную сделку недействительной без применения последствий ее недействительности, с чем часто приходится сталкиваться на практике, не только не восстанавливает нарушенное право истца, но и ведет к правовой неопределенности, о чем было сказано выше, а также влечет дальнейшие споры, что можно подтвердить конкретными примерами. Вот один из них. В 1993 году государственное предприятие, не получив согласия собственника, продало нежилое помещение товариществу с ограниченной ответственностью, которое, в свою очередь, в 1994 году продало его другому лицу. Таким образом, в течение нескольких лет это помещение продавалось неоднократно. Первый договор недействителен (судебная практика признает, что и до введения в действие ГК РФ имущество, находившееся в полном хозяйственном ведении, не могло быть отчуждено без согласия собственника), и поэтому суд, куда обратилось государственное предприятие, признал его недействительным. В дальнейшем было принято несколько судебных решений о признании недействительными всех последующих договоров. Однако это не привело к возвращению проданного помещения государственному предприятию, поскольку последний его покупатель признан добросовестным приобретателем. В то же время положение этого покупателя изменяется — раньше он считался собственником, а теперь получил иной статус. Сможет ли он без проблем за регистрировать свое право собственности при том, что договор купли-продажи судебным решением признан недействительным? А если право собственности все же зарегистрировано, то все равно возникает вопрос — на основании каких положений закона можно отказать в признании такой регистрации недействительной, коль скоро недействительным является само основание возникновения права собственности? В итоге было рассмотрено около десяти дел, однако проданное помещение государственное предприятие возвратить так и не смогло. Если принять необходимость применения последствия недействительности ничтожной сделки, а не ограничиваться констатацией ее недействительности (ничтожности), то подобных примеров можно избежать, что только повысит авторитет судебной власти. Представляется, что неисполнимое решение суда (или то, которое в принципе ничего не решает, а лишь ведет к правовой неопределенности) не имеет права на существование. Если бы недействительность исполненного договора и применение последствий его недействительности рассматривались как неразрывно связанные между собой требования или как по сути одно требование, то уже при оспаривании первого договора суд должен был бы отказать в иске. Действительно, имущества у покупателя не сохранилось, что в силу пункта 2 статьи 167 ГК РФ влечет возмещение его стоимости, но стоимость имущества продавец уже получил при исполнении договора купли -продажи. В последнее время эти обстоятельства стали предметом особого внимания надзорных судебных инстанций. Так, по одному из дел Президиум ВАС РФ, отменяя принятые судебные акты (решение суда, постановление апелляционной инстанции, постановление кассационной инстанции) о признании недействительным договора купли-продажи, указал, что истец не обосновал и суды не выяснили, возможно ли при избранном способе защиты восстановление прав (если имело место их нарушение) с учетом предъявления иска о признании недействительной уже исполненной сделки, и требований об устранении имущественных последствий, возникших в результате исполнения, сделки либо убытков, не заявлено (постановление Президиума ВАС РФ от 12.11.02 № 6288/02).

Заинтересованное лицо

Другая проблема, с которой сталкивается арбитражный суд при рассмотрении дел о признании ничтожной сделки недействительной или о применении последствий ее недействительности, — это вопрос о том, что такое «заинтересованное лицо», которое вправе обратиться в суд. Представляется, что законодатель, употребляя термин «любое заинтересованное лицо», имел в виду не любое лицо, хотя иногда именно так расширительно толкуют данное положение. Заинтересованное лицо — это прежде всего сторона сделки, но не только. На этот счет можно привести отдельные выдержки из судебных актов, в которых содержится точка зрения суда по этому вопросу:

• «заинтересованное лицо — это лицо, чьи права и законные интересы могут быть непосредственно ущемлены оспариваемой сделкой»;
• «заинтересованным лицом может быть признано лицо, имущественные интересы которого будут непосредственно восстановлены в результате применения последствий недействительности ничтожной сделки»;
• «завод не является стороной оспариваемого соглашения и ничего не получает в результате проведения реституции, поэтому не может быть заинтересованным лицом»;
• «в соответствии с пунктом 1 статьи 166 ГК РФ требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлено любым заинтересованным лицом. Однако реализация этого права возможна в том случае, если оспариваемой сделкой нарушены права и охраняемые законом интересы лица, обратившегося с иском, и целью предъявленного иска является восстановление этих интересов».

Таким образом, заинтересованное лицо — это не только сторона сделки, но и иное лицо, имеющее имущественный интерес. Таким лицом, бесспорно, будет Комитет по управлению государственным (муниципальным) имуществом, оспаривающий совершенную государственным (муниципальным) унитарным предприятием сделку по мотиву ее ничтожности в отношении находящегося в его хозяйственном ведении имущества. Заинтересованность Комитета в этом случае состоит в возвращении имущества в хозяйственное ведение предприятия и восстановлении таким образом права собственности государства (муниципальной собственности). Но вот будет ли собственник заинтересованным лицом, если это имущество явилось предметом нескольких договоров? Может ли собственник в этом случае предъявить требования о признании всех этих сделок недействительными (ничтожными) и о применении последствий их недействительности? Обычно эту проблему рассматривают под углом допустимости или недопустимости подобного иска с учетом конкуренции исков и зачастую исходят из того, что в таком случае собственник вправе предъявить иск о виндикации. Оппоненты этой точки зрения обоснованно ссылаются на то, что гражданское законодательство не ограничивает собственника в выборе способа защиты нарушенного права и не ставит использование общих способов защиты гражданских прав в зависимость от наличия возможности использовать специальные вещно-правовые способы защиты, а также ссылаются на то, что в силу статьи 9 ГК РФ граждане и юридические лица осуществляют принадлежащие им гражданские права по своему усмотрению. На мой взгляд, эту проблему можно рассмотреть и под другим углом зрения. Является ли собственник при предъявлении иска о применении последствий недействительности нескольких последовательных договоров заинтересованным лицом? Думается, что не является, и вот почему. В соответствии с пунктом 2 статьи 167 ГК РФ при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре — возместить стоимость полученного в деньгах. Если имущество уже выбыло по первой оспариваемой собственником сделке (например, продано), то его возвратить в натуре невозможно. Следовательно, в этом случае должны быть применены последствия недействительности в денежной форме. Для иного решения спора — имущество возвращается в натуре сначала от последнего покупателя его продавцу, а затем от него предыдущему продавцу и так далее, пока оно не попадает к первому покупателю, с тем чтобы его в порядке реституции возвратить первому продавцу, — законных оснований не имеется. В русле этих рассуждений представляется интересным следующий вопрос: может ли акционер или участник общества с ограниченной ответственностью оспорить совершенную акционерным обществом или обществом с ограниченной ответственностью сделку по мотиву ее ничтожности? Представляется, что нет, хотя в практике этот вопрос решается неоднозначно. Акционер, в том числе и миноритарный (постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 10.04.03 № 5-П), может оспорить крупную сделку акционерного общества или сделку, в совершении которой имеется заинтересованность, однако такое право прямо предусмотрено законом (статьи 79, 84 Федерального закона от 26.12.95 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах»), то есть сделки в этих случаях являются оспоримыми. Однако из этого вовсе не вытекает право акционера оспорить сделки акционерного общества по мотиву их ничтожности. Аналогичным образом обстоит дело и относительно сделок общества с ограниченной ответственностью. В заключение хотелось бы сказать следующее. Не следует расширительно толковать положения статьи 168 ГК РФ, тем более что закон предоставляет большие возможности для защиты гражданских прав. Установление в законе 10-летнего срока для признания сделки ничтожной или применения последствий ее недействительности представляется чрезмерным. Представления о праве в сознании людей претерпевают изменения, поэтому то, что 10 лет назад считалось вполне законным, по истечении определенного времени может выглядеть иначе. Не стоит забывать и о изменении судебной практики — далеко не факт, что через 10 лет суд таким же образом оценит сделку, как он сделал сейчас. Т. В. ШПАЧЕВА, судья Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа Материал опубликован в журнале «Арбитражные споры» (официальный вестник ФАС СЗО). Узнать подробнее о журнале

ppt.ru