Подъем монополий: Процесс укрупнения в российской экономике

За последнее десятилетие в российской экономике произошел отчетливый поворот к монополизации и ренационализации. Государство продолжает агрессивно вмешиваться в рыночные процессы, принимая новые правила, расширяя свою долю ВВП и в конечном итоге вытесняя частные компании. Эти действия, равно как и череда экономических кризисов после 2008 года, резко понизили уровень конкуренции в большинстве отраслей российской экономики. Однако даже в течение этого длительного периода экономического спада и стагнации крупные российские компании оставались прибыльными – частично благодаря сокращению количества конкурентов.

В такой стране, как Россия, монополизация рынка может вызвать ряд политических и экономических проблем. Низкий уровень конкуренции мешает попыткам увеличить производительность труда, сдерживает экономический рост и вносит свой вклад в рост и без того высоких цен, которые платят потребители. Это может привести к росту политических беспорядков в низах, по мере того как граждане по экономическим причинам будут отказываться от поддержки правительства президента Владимира Путина.

Более того, появление монополий во многих секторах возложило безмерную политическую власть на нескольких экономических акторов. Крупные компании встречают меньше препятствий в получении преференций от государства и используют множество рычагов, чтобы блокировать модернизационные реформы, которые могли бы подорвать их контроль над рынками. Это может в краткосрочной перспективе уменьшать возможности из-за рубежа оказывать давление на российское правительство, поскольку государству легко поддерживать небольшое количество фирм, подпавших под санкции. Но до тех пор, пока продолжится этот процесс монополизации, перспективы долгосрочного роста для России будут все более расплывчатыми.

Текущее положение дел

Согласно нескольким источникам, состояние конкуренции в российской экономике оставляет желать лучшего. Начиная с 2014 года Аналитический центр при правительстве Российской Федерации проводил опросы с целью проследить, как воспринимает бизнес состояние конкурентной среды. Каждый год в опросе участвует примерно 1000 компаний из 84 регионов, они отвечают на вопросы о том, как в их отрасли изменилась конкуренция за последний год, а также о шагах, которые они предпринимают для повышения своей собственной конкурентоспособности. Любопытно, что 80–90 процентов опрошенных являются представителями так называемых микропредприятий, с численностью сотрудников менее 100. В то время как значительная часть сообщений о монополизации рынка основана на данных о доминирующих на рынке так называемых национальных лидерах, Аналитический центр смотрит на более широкий срез российской экономики.

График 1 представляет распределение ответов (по шкале из пяти позиций) на вопрос, как Ваша фирма оценивает текущий уровень конкуренции, с которой она сталкивается.

График 1. Уровень конкуренции, определенный самими фирмами в опросе (по шкале: очень сильная конкуренция, сильная, средняя, слабая и нет конкуренции)

Источник: Аналитический центр, Доклады о конкуренции, 2014–2017

Проявляется четкая тенденция. За последние четыре года доля фирм, ответивших, что у них «нет конкурентов», увеличилась на порядок – с 0,7 процента в 2013 году до 13,9 процента в 2016-м. Эти данные дополняются тревожным ростом числа рынков, где фирмы в основном не встречали конкурентов в получении прибыли. В 2016 году почти четверть всех фирм сообщили, что они или имеют дело со слабой конкуренцией, или у них нет конкурентов; это в пять раз больше, чем всего пять лет назад. Соответственно показатели «очень сильной» и «сильной» конкуренции упали за этот период. Такие отрасли, как информационные технологии, пищевая промышленность и строительные материалы показывают более высокий уровень конкуренции, а наименьший уровень испытывают фирмы, работающие в деревообработке и энергоснабжении. Эта закономерность прослеживается и дальше: 24 процента фирм сообщили о падении количества прямых конкурентов в 2016 году по сравнению в 2015-м.

Результаты этого опроса согласуются с другими данными. В своем ежегодном докладе за 2016 год Федеральная антимонопольная служба – орган, призванный предотвращать монополизацию на рынке – сообщила о растущем количестве имеющих связи с государственными органами картелей, которые распространены во многих отраслях, включая оборонный комплекс, строительство и фармацевтику. Эти картели координируют свою деятельность и имеют тайные соглашения на государственных торгах (на это обратили внимание несколько расследований Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального), а также делят рынки и устанавливают цены. Монополизация также происходила в результате того, что крупные компании поглощали конкурирующие фирмы, зачастую без должного к тому внимания со стороны регулирующих органов. Ожидается, что слияния и поглощения продолжатся без ослабления в нефтегазовой отрасли, страховании и в сельском хозяйстве. Что касается финансового сектора, крупнейшие пять банков России вместе распоряжаются по ряду показателей более чем 50 процентами рынка.

Каковы движущие силы монополизации на рынке?

Почти непрекращающийся с 2008 года в России экономический кризис определенно внес свой вклад в монополизацию во многих отраслях. Помимо макроэкономических последствий (таких, как инфляция, нестабильный обменный курс валют и сокращение бюджетов), экономический кризис может перевернуть игровое поле для конкурирующих в экономике фирм. Кризис часто приводит к росту концентрации на рынке, потому что подвергает риску и в конечном итоге убивает фирмы с более нестабильным доступом к капиталу, слабыми политическими связями и меньшими прибылями. Уровень банкротства в России взлетал после обоих кризисов – 2008 и 2014 годов – когда малый и средний бизнес был задавлен стремительным ростом процентных ставок, чрезмерным налоговым бременем и отсутствием гарантий их прав собственности. Эти кризисы способствовали расчистке площадки для более крупных фирм с более твердым финансовым основанием, так что они могли занять место своих конкурентов.

Однако, что еще важнее, экономические кризисы больше задействовали основной фактор ослабления конкуренции в России – расширение правительственного вмешательства и регулирования на рынках. В обычном понимании регулирующие инстанции часто ассоциируются с продвижением равноправной и честной конкуренции посредством разрушения картелей и проверки слияний и поглощений на предмет ухудшающих конкуренцию эффектов. Но в России реальность слишком далека от этого представления. В действительности явное большинство фирм, опрошенных Аналитическим центром на протяжении 2014 года, ссылались на некоторые правила, введенные правительственными чиновниками, а также на неуверенность по поводу законодательной базы в целом как на факторы, в наибольшей степени влияющие на снижение конкуренции на их рынках. Представители фирм считают, что российское правительство причастно к поддержке анти-конкурентного поведения и оказывает давление на компании, работающие на рынке.

Политика, наносящая вред конкуренции, имеет различные формы. Во время кризисов субсидии идут крупным, неэффективным госпредприятиям, чтобы избежать угрозы увольнения работников и политических волнений. Кроме того, российское правительство недавно предприняло попытки заняться промышленной политикой и импортозамещением. Ограничивая импорт сельскохозяйственной продукции (посредством контрсанкций) и медикаментов, правительство напрямую заставляет иностранные фирмы и их продукцию покинуть Россию. В конечном итоге государство убедительно подтвердило, что оно является крупнейшим собственником экономических активов, когда с начала 2000-х годов начало национализировать ряд важных компаний. Госпредприятия получают выгоду от того, что их советы директоров играют двойную роль в государственном и частном секторе, в том числе они могут использовать административные ресурсы для подрыва своих конкурентов, работающих исключительно в частном секторе. Это особенно может быть важно для доступа к финансам: на этом поле теперь доминируют государственные банки, которые выдали более 65 процентов торговых кредитов и 71 процент корпоративных кредитов в 2016 году.

Пытаясь бороться с этими тенденциями, Федеральная антимонопольная служба (ФАС) возможно откусывает больше, чем может прожевать. Кроме того, что на ФАС возложена ответственность за целое множество функций, таких как мониторинг государственных закупок и установка тарифов, служба пытается также регулировать рынки вплоть до самого нижнего уровня, занимаясь производителями молочной продукции в деревнях и такими индивидуальными предпринимателями, как водители такси и владельцы салонов. Почти две третьих всех компаний, находящихся в ведении ФАС, составляют малые и средние предприятия, на которые приходится более чем 35-процентная доля рынка. Каждый год ФАС открывает 60 000 антимонопольных дел – намного больше, чем где бы то ни было в мире (для сравнения: Соединенные Штаты и европейские страны открывают в среднем 100 дел в год). В то же время ФАС воздерживается от проверки гигантов экономики, доминирующих в своих отраслях (“Газпром”, “Сбербанк”, “Ростекс” и т.д.). ФАС обладает кадрами и правовыми инструментами для обеспечения конкуренции, но не имеет политической независимости от властной верхушки.

Внутриполитические и экономические последствия

Снижение конкуренции может привести к целому множеству экономических и политических проблем для страны. Во-первых, монополизация рынка может тяжело сказаться на экономическом росте. Компании, не имеющие дело с давлением конкуренции, меньше инвестируют в инновации, производительность труда и продвижение на новые рынки. Эти три области были уже слабым местом российской ресурсно-зависимой экономики задолго до недавней волны укрупнений, и сокращение конкуренции только ухудшит дело. Доступность легких монопольных прибылей приводит к самоуспокоенности и предпочтению существующего положения дел, а не экономического развития. Монополии более ищут способы, как защитить свои доходы, а не как создавать новые возможности. Кроме того, для такого сплава государства и экономики типичны безудержная коррупция и административная рента. ФАС недавно подсчитал, что вклад государственного сектора в ВВП России уже составляет 70 процентов. С кем будет конкурировать государство, если ему принадлежит почти все? Правительственные чиновники предпочитают работать с компаниями, принадлежащими государству или по крайней мере имеющими политические связи, в то время как гибкие и эффективные частные фирмы не получают доступа к финансам и страдают от недостатка справедливых правил. Ключевые модернизационные цели России остаются без реализации, когда монополии доминируют в экономике.

Российские граждане также страдают от растущей монополизации. Их кошельки уже испытывают разностороннее давление, являющееся результатом высокой инфляции и резкого сокращения программ социального обеспечения, а теперь к этому добавляются более высокие цены за товары более низкого качества, производимые на монополизированном рынке. Гигантские монополии возможно также способствуют росту неравенства в доходах, поскольку их огромные прибыли получает только класс собственников. Меньшее количество работающих на рынке фирм означает ухудшение возможностей в поиске работы и снижение зарплат; для частного сектора лучше, когда рабочая сила в избытке, что снижает затраты на производство. Малые и средние предприятия, более всего создающие рабочие места, просто не могут конкурировать со старыми акулами рынка, которые поднимают слишком высоко планку для входа на рынок. Потребители также становятся уязвимы для эксплуатации со стороны большого бизнеса, когда сговор и другие виды корпоративных преступлений часто идут рука об руку с монополистическими рыночными структурами.

Чем больше давления российские избиратели встречают в повседневной жизни, тем больше вероятность того, что они перестанут поддерживать режим. Экономические протесты в настоящее время сильнее, чем политические, и лидеры оппозиции медленно, но верно выстраивают кампании вокруг сокращения программ социального обеспечения и безудержной коррупции. Но монополизация российской экономики также сокращает вероятность того, что появятся новые политические силы и заявят о своих интересах. Путинское правительство стремилось достичь консенсуса среди ключевых фигур экономической элиты посредством ограничения числа основных игроков. Предотвращая развитие реальной конкуренции между компаниями в важных отраслях экономики, Путин упростил проблемы управления. Иметь дело с представителем крупного бизнеса, имеющим политические связи, означает сократить трения переговорного процесса и облегчить координацию работы сверху вниз, а это ценится российскими политиками. Монополизация на рынке в конечном итоге препятствует появлению участников с реальными ресурсами, которые хотели бы бросить вызов существующему положению вещей.

Последствия для политики США

При оценке эффективности международных санкций против России мы должны взять в расчет эти структурные изменения российского рынка. Санкции явно не вполне достигли своих краткосрочных целей, будучи направлены на российские фирмы, которые не боятся, что их вытеснят с рынка их конкуренты. Восстановление государственных долей собственности также гарантирует новым олигархам, связанным с Путиным, что эти компании находятся в безопасности: правительство намерено идти далеко для защиты их от международного давления. Во многих отношениях после 2014 года Кремль занимался строительством защитной стены вокруг своих национальных лидеров, направляя им субсидии, создавая налоговые лазейки и выгодные правила с целью удержать главные движущие силы национальной экономики на плаву. Правительство, похоже, осознало, что для Запада труднее вбить клин между представителями высшей элиты, когда для них нет необходимости конкурировать друг с другом.

Однако санкции были именно таким образом разработаны, чтобы ущерб от них для российской экономики не был очевиден в одно десятилетие. Один пример – переход к ограничению импорта технологий двойного назначения; российская нефтегазовая промышленность может поддерживать добычу в среднесрочной перспективе, но в конечном итоге она сильно пострадает от того, что не сможет разрабатывать более сложные залежи. То же верно и в отношении монополизации ранка. Российские государственные гиганты выдержали первый штормовой период, но кризис привел к еще большей экономической концентрации и вмешательство правительства будет иметь разрушительное воздействие на способность России добиться устойчивых темпов роста. Без реформ, которые оживят на внутреннем рынке конкуренцию и обуздают государственное вмешательство, неминуемо продолжение стагнации, которое в конечном итоге ослабит способность России распространять свою власть за рубежом.

Примеры естественных монополий в России

Естественная монополия — такое понятие, которое появилось ещё в античные времена. Тогда несколько крупных продавцов объединялись друг с другом для получения полного контроля над отраслью. В результате у них появлялась возможность установки любой стоимости на товары и услуги. Современные примеры естественных монополий в России затрагивают как транспортную, так и газодобывающую, телекоммуникационную, энергетическую отрасли. У них нет конкурентов, что имеет как преимущества, так и недостатки.

ОАО «РЖД»

Этот гигант уже долгие годы занимается всеми грузовыми и пассажирскими перевозками с помощью железнодорожного транспорта. Даже локомотивы, принадлежащие иным компаниям, всё равно ездят по путям «РЖД», а значит, вынуждены подстраиваться под существующие требования и правила.

У «РЖД» есть дочерние организации, дающие этой области полную автономность. В первую очередь речь идёт об институтах, разрабатывающих детали и механизмы, заводах для ремонта составов, другой необходимой технике, торговых предприятиях и так далее.

В вышеописанной сфере нет конкуренции, поэтому войти в неё практически невозможно. Главная причина заключается в колоссальных и неоправданных затратах на строительство новых железнодорожных сетей.

РАО «ЕЭС Россия»

Отечественная энергетика также находится под полным контролем одной естественной монополии. В РФ существует примерно 700 разных электростанций, объединённых на сегодняшний день в РАО «ЕЭС Россия». Компания была создана в 1992 году. На текущий момент она является владельцем всех сетей линий электропередач в стране.

ПАО «Газпром»

Естественная монополия затронула и газовую промышленность. Абсолютно все компании, добывающие газ, а также транспортные региональные предприятия, перевозящие его, на сегодняшний день объединены в ПАО «Газпром». К слову, данная организация выделяет в государственный бюджет настолько много денег, что на неё приходится около 25 процентов от всех поступлений. Также «Газпром» поставляет свои услуги и товары в Восточную и Западную Европу, обладает зарубежными активами, имеет в своём подчинении многие газораспределительные и газотранспортные системы.

ПАО «Ростелеком»

«Ростелеком» является самым крупным в России провайдером цифровых услуг и сервисов, занимается предоставлением доступа к интернету, телевидению, сотовой связи и так далее. Компания лидирует на отечественном рынке: её услуги пользуются огромной востребованностью.

Относительно недавно «Ростелеком» перешёл и на массовый рынок, предлагая сервисы для семьи, например, оборудование для умного дома, образование в режиме онлайн, геймерские товары и так далее. Сотрудники компании активно создают цифровые решения для крупного бизнеса и федеральных корпораций.

Все вышеописанные примеры естественных монополий, с одной стороны, сильно поддерживают экономику, постоянно инвестируют в новые технологии и повышают престиж страны на международной арене. С другой же нередко наблюдается противоположный результат, когда крупные компании устанавливают слишком высокие цены на услуги и не мотивированы развиваться, поскольку у них вообще нет конкурентов.

Неестественные монополии | Digital Russia

После блокировки аккаунтов ещё действующего президента США Дональда Трампа в мире поднялся неимоверный шум. Но нас больше интересует произвол соцсетей в России. Мы для них аборигены из колонии. Граждане США активно и часто успешно судятся с площадками. А куда жаловаться нам? Территориальные управления соцсетей ничего не решают и кивают на начальство. Предлагают ехать в метрополию и подавать в суд по месту нахождения головных офисов. Можно по доверенности. В любом случае нужен американский юрист; цена вопроса взлетает до небес. Продавать квартиру, чтобы разбанить текст, я, пожалуй, не стану. Налицо дискриминация; или по-русски: бьют, и плакать не дают. Что понимают в США, где вспомнили про антитрестовское законодательство и хотят разделить соцсети. Пока суд да дело, не стоит удивляться суверенизации Интернета: государства, включая Россию, просто защищают своих граждан. Ведь американцы, как показывает опыт, не могут защитить даже своего президента.

Особая тройка

Как известно, 6 января в Вашингтоне недовольные сторонники проигравшего выборы президента США Дональда Трампа пытались помешать утверждению их итогов и ворвались в здание Конгресса. Пятеро убитых. После этого Twitter потребовал от Трампа удалить ряд публикаций, «нарушающих правила компании». Тот не удалил, и его аккаунт временно заблокировали. А 8 января администрация Twitter объявила, что: «из-за риска дальнейшего подстрекательства к насилию» аккаунты Трампа будут забанены навсегда. К бойкоту присоединились Facebook и Instagram, Snapchat и стриминговая платформа Twitch. Особо отметился Amazon, удаливший из своих приложений целую сеть Parler, поддержавшую Трампа. Но вечность имеет обыкновение проходить очень быстро: уже 16 января аккаунты Трампа в Facebook и Instagram внезапно заработали. И Parler до конца выкинуть не удалось. Twitter пока упирается, как партизан на допросе.

Разумеется, откат пошёл потому, что в мире поднялась огромная волна возмущения действиями социальных сетей. Заткнуть рот главе государства — это сильно. Не говоря о том, что забанен лидер сверхдержавы и президент родной для руководства Twitter страны. Налоги Twitter и её менеджеры тоже платят в США. Решились. В ответ поднялась волна возмущения во всём мире. Слегка струхнули. Уже 14 января совладелец и глава совета директоров Twitter Джек Дорси вынужден был объясняться и почти оправдываться. Он назвал бан Трампа «правильным решением, которое было принято в экстраординарных обстоятельствах, когда Twitter был вынужден сосредоточить усилия на общественной безопасности». Он согласился, что действия Twitter и его лично «разделяют общество и создают опасный прецедент». Его вывод: «Потенциальное расширение такой практики требует от Twitter дополнительных инвестиций в создание системы децентрализованного контроля за соблюдением правил в социальной сети, аналогичной той, что используется системой цифровой валюты Биткоин». Короче, дайте денежек, пожалуйста, а если нельзя, но очень хочется — то всё-таки можно. Лет в 10 я тоже так думал. Потом жизнь заставила повзрослеть. Видимо, для возникших как раз 10-12 лет назад социальных сетей время ещё не пришло.

Нас, прежде всего, интересует позиция России. Её озвучил бывший президент РФ, ныне замглавы Совета безопасности России Д. А. Медведев. В статье для ТАСС 16 января он заявил, что американские технологические корпорации: «почувствовав вкус к власти, позволили себе свободно манипулировать новостями и фактами, исходя из своих политических предпочтений». «Что это, как не оголтелая цензура? … И что это, если не призрак цифрового тоталитаризма, который постепенно заполняет собой общество? Лишает его (а потенциально — весь мир) возможности объективно ориентироваться в происходящем!», — возмущался замглавы Совбеза России. В данном случае я солидарен с официальным мнением. Наши либералы любят кричать, что суверенизация Интернета это зло; изоляционизм. Слово «чебурнет» придумали: отдельная Сеть для глупых русских. А власть просто делает свою работу: защищает интересы граждан России. Ведь американцы, как показывает опыт, даже своего президента защитить не могут.

Дело ведь не в Трампе, который ушёл в историю. США столько раз поучали другие страны о тонкостях демократии и свободы слова, что со своим бывшим президентом как-нибудь разберутся. Соль в произволе и дискриминации. Зачесалась у Дорси левая пятка — забанил; зачесалась или с огоньком почесали правую — разбанил. Что хочу, то и ворочу. Правил нет, вернее, соцсети их сами устанавливают; при необходимости меняют. Особая тройка в составе председателя Джека Дорси (Twitter), Марка Цукерберга (Facebook) и Джеффа Безоса (Amazon) — вынесет приговор о вечном бане любому! Никто не защищён, даже президент США. Кто эти люди, диктующие свою волю всему миру? Не избранные президенты, не наследные монархи и даже не захватившие власть революционеры. Это просто IT-бизнесмены, раздувшиеся в мировых монстров. Частные лица, лидеры частных же компаний. Хуже того: к цифровой смерти приговорят не они (их мы хотя бы знаем), а безвестные сотрудники на аутсорсинге. Неизвестные отцы, часто 20-25 лет от роду. Кто нажал кнопку блокировки Трампа — до сих пор неизвестно.

Олигополия

В России всё ещё печальнее. У нас действуют те же мировые IT-гиганты, но мы для них — второсортные клиенты. Аборигены из колонии. Граждане США хотя бы имеют возможность подать в суд. Чем активно пользуются и довольно много дел выигрывают. Так, в августе 2017 года трое подписчиков подали в суд на Twitter и Дональда Трампа. Тот их забанил, платформа поддержала; но они не согласились. Американский суд признал аккаунт Трампа (позже лихо забаненный без всякого суда) не личным делом, а «значимым общественно-политическим ресурсом». По мнению суда трёх уровней, закрытие доступа к нему это дискриминация. Трампа щёлкнули по носу: ты избранный президент — будь добр слушать мнение народа, избирателей. Даже если оно тебе очень не нравится. Суды постановили подписчиков разбанить. С чем не согласился и оспорил Трамп. Сейчас дело рассматривает Верховный суд США. А куда жаловаться нам, гражданам России? Некуда! Территориальные управления площадок ничего не решают и кивают на американское начальство. Предлагают ехать в метрополию и подавать в суд по месту нахождения головных офисов. Можно по доверенности. В любом случае нужен лицензированный американский юрист. Мало того, что цена вопроса взлетает до небес. Даже эмигранты, уже получившее гражданство США, жалуются на предвзятое отношение к ним суда в тяжбах с коренными американцами. Представить, что какой-то иностранец засудит IT-гиганта в его родном штате — из области фантастики.

Мне довелось пройти эти круги ада. Как известно, с 2015 года Facebook существенно изменил пользовательское соглашение. Я продолжаю пользоваться этой соцсетью, но считаю, что договор с ней ущемляет мои права. Моя переписка с Facebook длилась более года. В итоге я был послан. В американский суд. А ведь я задал серьёзный вопрос. Если перевести пользовательское соглашение с юридического на человеческий, его можно свести к трём пунктам:

1. Сеть может всё. В том числе знать всё о пользователе и торговать его личными данными, не только ничего ему не платя, но даже не уведомляя.
2. Пользователь не может ничего. У него нет никаких прав. Даже произведённый им контент принадлежит не ему, а Сети.
3. Не нравятся пункты 1 и 2 — пошёл вон!

Вы бы, уважаемый читатель, на таких условиях автомобиль купили? А кредит бы взяли? Условия похожи на кабальные договора микрофинансовых ростовщиков, МФО. Но их сейчас со всех сторон ограничивают. В МФО люди обращаются от отчаяния. Платить бешеные проценты дураков нет: их клиенты хотят как можно быстрее уйти и забыть как страшный сон. А в соцсетях люди пишут добровольно и бесплатно годами. Для многих они стали окном в мир. Например, знаю инвалидов, которые там просто живут, не имея иных возможностей для общения. Зачем же из пользователей рабов делать? Понимаю: так соцсетям удобно и выгодно. Рабовладельцам и феодалам тоже когда-то сладко жилось. Но они кончились, а сопротивлявшихся прикончили. Не думаю, что руководители соцсетей этого не понимают и желают повторить их путь. Возможно, сами по себе они неплохие люди. И уж точно талантливые. Но над ними довлеет экономическая реальность: на рынке социальных сетей сложилась олигополия; договорной рынок.

Игроков в олигополии мало: ровно столько, что они могут сговориться по ценам или иной политике. Совместные действия являются её главным признаком. Например, рынок социальных сетей — это недавно возникшая олигополия, что и наблюдалось во время дружной блокировки Трампа. Классической олигополией считалась Организация стран-экспортёров нефти, ОПЕК, но в последнее время её лихорадит. И то сказать: 14 членов + 10 наблюдателей, включая Россию. А интересы у всех разные. Сговориться можно, но сложно; бунтари неизбежны. Ещё больше тех, кто договорённости тайно нарушает. Объём нефти, физически поставляемой на мировой рынок, стабильно превышает квоты ОПЕК на 10-12%. Это тянется десятилетиями; все давно привыкли. Но информация не нефть. Тут двоичный код: «0» или «1». Аккаунт либо работает, либо заблокирован; пост пользователя либо висит, либо забанен. Всё слишком прозрачно, а потому болезненно.

Как и монополия (предельный и крайне редкий случай) в экономической науке олигополия считается злом. Это неконкурентный, и потому не развивающийся рынок с завышенными по сговору ценами. И с возомнившими о себе некультурными лидерами — акулами капитализма, плюющими на общество и обирающими его. Потому что могут себе позволить. Например, однажды основателю и руководителю Amazon Джеффу Безосу в прямом эфире дозвонился клиент и стал ругаться и жаловаться. «Сделайте что-нибудь, я же ваш клиент!» — закончил он свою весьма эмоциональную речь. «А я не нуждаюсь в таком клиенте» — ответил Джефф Безос. Коротко и ясно: мы им не нужны. Или синдром советской продавщицы: «вас много, а я одна». Действительно: пользователей соцсетей под миллиард (Facebook), а мировых IT-гигантов можно пересчитать по пальцам одной руки. Перекосы олигополии исправляются антитрестовским законодательством, включая принудительное разделение компаний. Ради выживания мелкие компании конкурируют и борются за каждого клиента. Мы им нужны; они поневоле вынуждены учитывать наши индивидуальные интересы. Например, нежелание становиться рабами.

Бермудский треугольник

Надо отдать должное социальным сетям. Они избавили мир сразу от двух весьма неприятных монополий: редакций СМИ и издательств. До соцсетей любая информация поступала к массовому пользователю только после обработки. Замалчивание, утаивание и передёргивание были — а опыт недавних президентских выборов в США показал, что и остаются — обычным делом. Но даже без них редактирование могло завести далеко. Так, Маршалл Маклюэн в книге «Понимание медиа» утверждал и доказывал, что радио прямо порождает тоталитарные режимы. Перехлёст, конечно, но зерно истины есть. То же и с книгами: были небожители-писатели и толпа. Читателю с барского стола бросали продукт по принципу: «жри, что дают»; обратной связи не было. Идея социальных сетей в том, что там каждый сам себе журналист и писатель. Сразу выявились подлинные лидеры мнений, а блогер из любителя почти превратился в профессионала. Неплохо зарабатывающего, кстати. Идея покорила мир. Соцсети раздулись за 10 лет в глобальных монстров вовсе не случайно, а вполне заслуженно.

Сначала они позиционировали себя чем-то вроде телефона: позвонить мог любой. Только число абонентов (эхо) иногда гигантское: например, у Трампа на пике популярности было 88 миллионов (!) подписчиков. Потом телефон эволюционировал, обрёл голос, распахнул рот и заявил: «А я тебя соединять не буду! Потому что ты негодяй». Так и сказали. Ведь все владельцы и львиная доля топ-менеджеров IT-гигантов являются яростными сторонниками Демпартии США, а «негодяй Трамп» — мем её пропаганды на последних президентских выборах. Не спорю: есть ситуации, когда телефоны отбирают: у задержанных и заключённых; иногда у военных. Но Трамп не в тюрьме, и я тоже. Возможно, всё ещё впереди, но пока приговоры нам суд не вынес. А на Facebook уже банят. Похоже, налицо самоуправство и превышение полномочий. «Телефон» вдруг стал шибко самостоятельным. Соцсети начали рубить сук, на котором выросли и долго сидели.

Когда был Ленин маленький с кудрявой головой… В смысле: когда нынешний президент США Джо Байден был не маленький (23-26 лет), но натурально кучерявый, он учился в Сиракьюзском университете в штате Нью-Йорк. Это привилегированное частное учебное заведение готовит высших управленцев. Байден тогда уже окончил Делавэрский университет (тоже частный), где стал бакалавром политологии и истории. А в Сиракьюзе в 1965-1968 годах он посещал нечто вроде аспирантуры, которую окончил со степенью доктора права. Политическая карьера Байдена началась через два года. По традиции университет обожает приглашать почётных гостей. Чтобы молодые волки пообщались со старыми хищниками. Одним из почётных лекторов был А.Ф. Керенский. Он доживал свой век в Нью-Йорке (умер в 1970 году почти в 90 лет), а в Сиракьюз ездил дважды в год. Весьма охотно, поскольку за это неплохо платили. Байден слушал его лекции минимум трижды. Не знаю, общались ли они в неформальной обстановке; говорят, будущий лидер США тогда сильно заикался, чего очень стеснялся. Тем не менее, пересечение Байдена с Керенским — исторический факт. Аспирант Байден теорию государственных переворотов в сверхдержавах усвоил неплохо: через 50 лет сдал практический зачёт. Не на отлично — недаром президент России В. В. Путин так долго тянул с поздравлениями — но четвёрочку заслужил. Трампа скинули — что дальше? В наследство Байдену досталась, в том числе, и проблема соцсетей. Тут Керенский не поможет; в его время компьютеров не было.

Взаимоотношения между IT-гигантом, конечным пользователем и правительством (регулятором) это настоящий Бермудский треугольник. В нём запросто может утонуть свобода слова. Здравомыслящие люди, к коим скромно отношу себя, не против разумной цензуры. Терроризма, педофилии и наркотиков нам точно не надо — хоть в Сети, хоть в реале. Но где граница, и кто будет определять её? Мир меняется, причём не линейно. С точки зрения самой благоприятной цензуры 100-летней давности, две трети публикуемых в Сети текстов, включая этот, надо запретить. А оставшиеся хорошенько отредактировать. Верно и обратное: за некоторые вполне благопристойные век назад тексты сегодня просто посадят в тюрьму. По обвинению в антисемитизме, например. Казус Трампа выявил давно назревшую проблему. Видимо, как и у каждой сложной гуманитарной задачи, хорошего решения нет. Ведь не сказать, чтобы её игнорировали. Так, Евросоюз в 2016 году принял огромный документ: General Data Protection Regulation (GDPR) или по-русски: Общий регламент по защите данных. Почти тысяча страниц, наполненных в основном благими пожеланиями. В итоге европейская цензура оказалась гораздо жёстче американской. Соцсети несут ответственность за контент и обязаны выявлять и устранять безобразия. В Европе банят безжалостно, но вмешиваются редко. Традиционная европейская уловка: строгость законов в чувствительных сферах компенсируется нечастым их исполнением. Рук, мол, не хватает. Российское законодательство, которое наши крикуны обзывают репрессивным, во многом повторяет идеи GDPR. Причём оно существенно мягче.

Но это тоже не выход. В Европе, как и ранее в Китае, IT-гиганты договорились с правительствами за счёт конечного пользователя. Полагаю, вскоре европейцы возмутятся и начнут давить на власти через выборы. Нормальный эволюционный процесс, который закончится мучительным и гнилым компромиссом. А вот в США, боюсь, без потрясений не обойдётся. Сейчас лидеры соцсетей радуются победе родной Демпартии и Байдена. Но поставим себя на место нового президента США, опытного политика. Не страшно ли дедушке иметь под боком группу частных лиц, назначающих и свергающих президентов? Что если завтра у мировых IT-компаний сменится руководство, и «новая метла» столь же яростно обратится против него? Ведь это рынок, а на нём бывают разорения и враждебные поглощения. Байдену ничего не остаётся, как упредить удар и применить против IT-гигантов антитрестовское законодательство; разделить принудительно. О чём уже начали говорить самые хитрые демократы в Конгрессе. Униженные соцсетями республиканцы такому решению будут только аплодировать. Байден легко проведёт его консенсусом. У заигравшихся в политику соцсетей внезапно может не остаться союзников и заступников во власти. Как говорится, за что боролись — на то и напоролись. А любая революция, даже информационная, всегда пожирает своих детей. Для понимания этих нехитрых истин нынешним руководителям соцсетей не хватило культуры. Головокружение от успехов, как по другому поводу заметил когда-то товарищ Сталин.

Войну с Трампом социальные сети начали ещё до его избрания в 2016-м. Что же: эту битву они выиграли. Но победа будет Пирровой. Потому что «не всё, что ты можешь сделать, следует делать» (принцип джентльмена). А игнорирование и плевки в клиентов ещё никого и никогда не доводили до добра.

Об авторе: Павел Чувиляев, писатель и публицист.

4. Реформирование естественных монополий / КонсультантПлюс

4. Реформирование естественных монополий

В сфере реформирования естественных монополий необходимо обеспечить решение двух основных задач.

Первая задача — сокращение масштаба монополизации инфраструктур, разделение естественно-монопольных и потенциально конкурентных секторов.

В связи с тем что объекты инженерной инфраструктуры (дороги, аэродромы, причальные сооружения, проводящие сети, системы оперативно-диспетчерского управления и т.п.) являются в основном предметом естественной монополии, функции по эксплуатации этой инфраструктуры, производству и сбыту поставляемых по инфраструктурным объектам товаров и услуг (электрическая и тепловая энергия, газ, нефть, нефтепродукты, услуги перевозки) не должны быть монопольными.

Демонополизация таких секторов приведет к созданию стимулов для снижения издержек и повышению качества поставляемых товаров и оказываемых услуг. Реализация указанной задачи возможна при обеспечении прозрачности условий приватизации (продажи) активов, их разукрупнения и поэтапного дерегулирования соответствующих секторов.

Вторая задача — обеспечение равноправного и прозрачного доступа всех экономических субъектов к объектам естественных монополий.

Получение доступа к услугам естественных монополий является ключевым фактором для реализации инвестиционных проектов в большинстве секторов экономики.

Отсутствие прозрачных правил доступа и ответственности за необоснованный отказ в предоставлении монопольных услуг и информации о возможностях инфраструктуры монополий присоединить новых потребителей или увеличить потребление существующих создает возможность для злоупотреблений со стороны естественных монополий и является препятствием для реализации многих инвестиционных проектов.

Предполагается принять нормативные правовые акты, обеспечивающие недискриминационный, прозрачный и максимально регламентированный доступ к инфраструктуре во всех секторах естественных монополий. Одновременно будет обеспечено создание механизмов, стимулирующих снижение издержек и рост эффективности инвестиционной деятельности субъектов естественных монополий.

В развитии и обновлении инфраструктуры государство в существенной степени будет ориентироваться на частный капитал. Будут обеспечены конкурентоспособные условия работы бизнеса в инфраструктурных проектах, прежде всего, за счет новой тарифной политики. Долгосрочные тарифы будут гарантировать инвесторам и кредиторам возвратность и рыночную доходность вложенных средств. Уровень тарифа будет увязан с качеством оказываемых услуг. Регулятор будет экономически стимулировать инфраструктурные компании к снижению издержек.

Открыть полный текст документа

Крупные монополии в России | Статья в журнале «Молодой ученый»

Библиографическое описание:

Емельянова, В. А. Крупные монополии в России / В. А. Емельянова. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2021. — № 24 (366). — С. 234-235. — URL: https://moluch.ru/archive/366/82278/ (дата обращения: 25.11.2021).



Ключевые слова: Россия, естественная монополия, экономика России, антимонопольная политика, газовая промышленность.

Каждый день мы сталкиваемся с различными сферами экономики. Это сфера услуг, транспорт, связь, образование, добыча полезных ископаемых, отрасли промышленности, переработка сырья и добыча сырья с эксплуатацией природы. Отрасли объединяются в группы по секторам, рынкам и сегментам, существуя между собой. А именно, конкурируя. Конкуренция бывает разных видов: монополистическая конкуренция, совершенная конкуренция, монополия и олигополия. Внимание хочу обратить на монополию. Термин «монополия» можно выразить как: существование одного игрока на рынке, не имеющего аналогов. Монополия имеет виды: искусственная монополия, государственная монополия, чистая монополия, открытая монополия, двусторонние монополии.

Деятельность монополий в экономике России регулируется Федеральным законом от 17.08.1995 № 147-ФЗ «О естественных монополиях». На основании ст. 4 Закона к субъектам естественной монополии относятся хозяйствующие субъекты (юридические лица), занятые производством товаров в условиях естественной монополии, то есть транспортировка природных ресурсов, людей и любых других грузов.

Естественная монополия играет важнейшую роль в экономике России. На сегодняшний день идет большая работа над изменением некоторых областей монополии. Из-за трудностей в разгосударствлении некоторых частей и улучшения производства сырья, повышается значимость монополии в России. Отрасли, такие как электроэнергетика, газовая промышленность, транспорт, считаются монополистами высокого уровня производства и сбыта. Они ограничивают свободу выбора поставщиков потребителю различных товаров и услуг. Это позволяет монополизировать рынок.

Естественная монополия существует за счет высоких технологических особенностей производства, отодвигая на второй план экстенсивный рост производства. Благодаря большому объему производства в монополии легче организовать предприятие. Так как монополисты редко инвестируют и тратят большие суммы на увеличение объемов производства.

Возникает вопрос: «Как монополисты остаются на рынке, если они не прикладывают большие усилия для своего развития?». Отвечая на этот вопрос, можно с уверенностью сказать, что это благодаря субаддитивным издержкам. Такими издержками считаются те, при которых они меньше выпускаемых совестно нескольких товаров, чем при их отдельном производстве. Но также существуют другие особенностей. А именно, наличие трудностей при входе на рынок; отсутствие для потребителя альтернативы продукта, что заставляет покупать продукт по диктующей цене; низкая эластичность спроса, высокие постоянные издержки и невозможность создания запасов. С развитием экономики, многие правила конкуренции стали не актуальны. Из-за быстрых скачков технологического прогресса и дерзкой конкуренции ни одна монополия не продержится долгое время. Монополия может нанести вред не только потребителю, но и экономике в целом. Так как на рынке информационных товаров фирма подвержена давлению на увеличения масштаба, со стороны спроса и со стороны предложения. Она прогибается за счет увеличивая производство и снижая цены. Таким образом, если антимонопольная политика будет направлена на ограничение доли рынка высокотехнологичных компаний, цены могут вырасти. Чтобы устранить данную проблему, возможно стоит уменьшить давление на существование монополии, позволив им мирно существовать на рынке за счет эффекта масштаба. Когда это станет малоэффективным, их уничтожит конкуренция.

Деятельность естественных монополий очень важна для экономики России. Они эффективно существуют в данной отрасли, тем самым создают благосостояние населения (потребителя).

Лучше всего влияет на экономику страны- стратегические сегменты, их деятельность и государственной политики, в целом, позволяя России успешно функционировать.

В пример всего сказанного хочу рассмотреть деятельность крупных монополий России. Одним из ведущих лидеров монополистов является электроэнергетика. В России существуют различные ТЭЦ, ГРЭС и ГЭС, объединенные в акционерное общество РАО «ЕЭС Россия». На сегодняшний день РАО «ЕЭС Россия» владеет всей сетью линий электропередач в стране. Также, Россия славится газовой промышленностью, которую тоже не обошла естественная монополия. В России существуют восемь объединений по добыче газа, а также тринадцать транспортных региональных предприятий по его транспортировке, объединенных в ПАО «Газпром». На долю этой компании приходится четвертая часть всех поступлений в государственный бюджет. Но помимо своего государства, ПАО «Газпром» осуществляет поставки экспортом в другие страны. Тем самым с гордостью можно заявить о мировом лидере и монополисте. Естественным монополистом в России является железнодорожная отрасль. Доля путевого хозяйства ОАО РЖД, а также грузооборота составляет 80 % всех перевозок по стране. Немалая часть занимает пассажирские перевозки. Существуют и другие естественные монополии в России. Примеры тому — ПАО «НК «РОСНЕФТЬ», ПАО «Ростелеком». Высокий уровень монополизации и его резко отрицательное влияние на экономику делает необходимым проведение в нашей стране антимонопольной политики. Таким образом, экономика России нуждается в глобальном решении ликвидации монополии в некоторых секторах.

Литература:

1. Монополии: примеры в России https://fb.ru/article/194243/monopolii-primeryi-v-mire-i-v-rossii
2. Вечканова, Г. Р. Микроэкономика: 8-е изд. / Г. Р. Вечканова, Г. С. Вечканов — СПб.: Питер, 2010. — 208 с.
3. Халяндра, О. И. Уровень монополизации современной экономики России / О. И. Халяндра. — Текст: непосредственный // Экономика, управление, финансы: материалы III Междунар. науч. конф. (г. Пермь, февраль 2014 г.). — Т. 0. — Пермь: Меркурий, 2014. — С. 169–172.
4. Бутыркин А. Я. Естественные монополии: теория и проблемы регулирования. М.: Новый век, 2013. — С.433.
5. Волконский В. А., Корягин Г. И. О роли монополии в современной экономике. /В. А. Волконский, Г. И. Корягин. — Банк. дело. — М., 2014. — 174с.

Основные термины (генерируются автоматически): Россия, естественная монополия, экономика России, антимонопольная политика, газовая промышленность, монополия, рынок.

Самые известные монополии мира

В этом материале мы расскажем тебе о причинах возникновения монополий, а также рассмотрим компании, которые по тем или иным причинам стали монополистами на своих рынках в определенный момент времени.

Почему возникают монополии

Монополии возникают по ряду причин. Некоторые предприятия обладают редкими ресурсами, благодаря которым могут производить уникальный продукт, захватывая весь рынок. Другие предприятия имеют в своем арсенале прорывные технологии, позволяя существенно снизить издержки при производстве продукта, тем самым с рынка вытесняются конкуренты, которым сложнее производить товар, из-за этого стоящий больше, чем у будущего монополиста; а иногда компания производит уникальный товар, у которого просто нет субститутов (ни один возможный конкурент еще не научился производить товары-аналоги). К рыночным причинам возникновения монополий относят дифференциацию товаров и услуг, эффект масштаба производства, недостаточную емкость рынка, грамотную стратегию продвижения, наличие экономических барьеров, препятствующих входу на рынок других компаний (например, у этих предприятий нет капитала в достаточном количестве, которое позволило бы произвести современное оборудование или наладить добычу сырья, нет денег на проведение столь же масштабной маркетинговой компании, что и у лидера рынка), законодательных барьеров (уникальная технология, по которой производится продукт монополиста, защищена авторским правом, поэтому другая организация не может производить товар-аналог). Также не стоит забывать и о сетевом эффекте: если большинство людей пользуются товаром определенной марки, то остальные потребители также стремятся приобрести именно этот товар, предпочитая его аналогичным (существенный вклад в сетевой эффект вносят тренды, мода, грамотная стратегия продвижения бренда и пр). Некоторые монополии также прибегают к различного рода манипуляциям для устранения конкурентов: например, неправомерно используют административный ресурс, не гнушаются черным пиаром и пр. Бывает также, что другие компании просто уходят с рынка (например, из-за низкой прибыли они понимают, что заниматься определенным бизнесом в текущих рыночных условиях просто бессмысленно).

Монополии и инновации

Если какая-то компания умеет производить уникальный продукт с минимальными издержками, нет ничего удивительного, если она со временем начнет доминировать на рынке. Именно поэтому практически во всех крупных международных предприятиях существуют специальные подразделения, которые занимаются исследованиями в области потенциальных инноваций и их возможного последующего внедрения. Патентное право является механизмом, который позволяет поддерживать такую монополию, гарантируя, что хотя бы какое-то время инноватор сможет пожинать плоды своего труда, не боясь, что его идею присвоят.

Монополии в мире

Существующие на глобальном рынке мировые монополисты контролируют подавляющую долю монополиста в одной или нескольких отраслях мировой экономики. Именно от них зависит не только образование цен в этой отрасли, но и мировая экономическая политика в целом. Эти предприятия, получи преимущество в отрасли экономики конкретного государства, не остановились на достигнутом и впоследствии вышли на международный уровень.

В Древней Греции к монополиям относились хорошо. Аристотель расценивал монополию как результат умелой хозяйственной политики. В частности, в определенный период древнегреческой истории двумя крупнейшими экономическими центрами являлись Афины и Коринф. Однако уже тогда подобные действия не всегда одобрялись. Тот же Аристотель рассказывал о том, как один сицилиец скупил все железо из мастерских и стал продавать его купцам с надбавкой, после чего предпринимателя выслали за пределы Сицилии. Римлянин Гай Плиний Старший свидетельствовал об установлении правительством предельных цен на продукцию горнодобывающей промышленности после того, как горные компании-монополисты начали злоупотреблять своим положением. В Древнем Египте отделения Центрального банка, расположенного в Александрии, имели исключительное право на проведение банковских операций в стране. Также в Египте существовала монополия на добычу руды, которую в III в. до н.э. могли добывать только в Руднике Нгвеня, старейшем руднике мира. В это же время Индия была мировым монополистом в сфере торговли солью. Во II в. до н.э. племена хеттов, живших на северо-востоке Малой Азии, обладали монополией на производство железа, торговля которым велась по всему Средиземноморью. В Древнем Риме существовала монополия на добычу руды: крупнейшим игроком рынка был Новокарфагенский рудник, где во II в. до н.э. трудились до 40 тысяч рабов.

В Средние века существовала цеховая форма организации производства. Цех понимался как организация всех производителей продукта конкретного вида, которая создавалась для стабилизации цен и поддержки ремесленников. Конкуренты на рынок не допускались. Так, в Париже производили свечи, в Германии ловили рыбу и ткали, английский король Карл I в 17 в. продавал по монопольным цена грузы перца, которые привозили из Индии.

В 19 веке развитие получили синдикаты (долгосрочные соглашения о единой политике в продажах), иногда принимавшие форму пулов (синдикатов с общей кассой, объединяющей прибыль). В случае трестов фирмы объединялись полностью (весь трест становился одной фирмой). Монополии появлялись в производстве табака и сахара, в добыче нефти и металла и пр. и могли контролировать практически весь объем продаж в той или иной отрасли.

Итак, настало время перейти к перечню известнейших мировых монополий. 

Western Union

Компания Western Union был основана в 1866 году как первая и на протяжении долгого времени единственная телеграфная компания в США. Сегодня предприятие является одним из лидеров рынка международных денежных переводов.

Standart Oil

В 19 веке была известным богачом Рокфеллером был основана компания Standard Oil, очень скоро начавшая контролировать 90% от совокупного объема нефтедобычи в США отчасти за счет владения сетью трубопроводов (их совокупная длина составляла 90 000 миль). В начале ХХ века эта монополия имела в своем распоряжении примерно 400 предприятий, 10 000 железнодорожных цистерн и 60 океанских танкеров. 

Exxon Mobil Corporation

Данная частная компания из США уже в 1880 почти полностью взяла под контроль нефтепереработку в США. Также Exxon Mobil обладает долей в 21 нефтеперерабатывающем заводе 13 стран мира (США, Канады, Франции, Бельгии, Нидерландах, Норвегии, Великобритании, Германии, Италии, в Саудовской Аравии, КНР, Сингапуре, Таиланде и Австралии). Суммарная производительность этих заводов доходит до 4,7 млн баррелей за сутки.

General Electric

Эта компания появилась в результате слияния предприятий J.P. Morgan & Co, Edison General Electric, Thomson-Houston Electric Company и ряда других. Сегодня предприятием производятся энергетические установки (среди прочего — атомные реакторы), локомотивы, двигатели для самолетов, медицинское оборудование, продукция военного назначения.

Microsoft

Этой компанией производятся и реализуются все операционные системы Windows, установленные на большинстве современных компьютеров. Microsoft имеет исключительные права на создание и продажу копий ОС Windows. Большинство компьютерных программ в настоящее время создаются для этой операционной системы. Конкурентами Windows являются iOS от Apple, а также операционные системы, подразумевающие функционирование программных решений с открытым кодом, которые, впрочем, чаще всего распространяются на некоммерческой основе. Microsoft обладает монополией на операционные системы, средства разработки, браузеры, пакеты офисных и других предустановленных программ.

Google

На компанию Google приходится более 40% всего мирового интернет-поиска. Помимо интернет-поиска предприятие также осуществляет инвестиции в рекламные технологии и облачные вычисления, занимается разработкой и поддержкой интернет-продуктов и сервисов, а ключевым источником ее прибыли являются доходы от рекламных объявлений, распространяемых посредством платформы AdWords. Google была зарегистрирована в качестве частной компании в 1998 году, ее акции размещаются на фондовом рынке с 2004 года. Основатели Google заявляли о намерениях работать в компании до 2024 года.

Apple

Данная компания осуществляет производство и реализацию операционной системы iOS, а также производит персональные компьютеры, планшеты, смартфоны и аудиоплееры. За всю историю Apple (ведущую свой отсчет с 1976 года) компанией было выпущено более миллиарда акций, а в 2011 году организация стала мировым лидером по рыночной капитализации, которая превысила в 2012 году совокупную стоимость Microsoft и Google. В 2018 году Apple стала первой компанией США с капитализацией, превысившей $1,044 трлн. Тогда организация получила титул самой дорогой публичной компании за всю историю. В разные годы Apple поглотила несколько компаний в сфере информационных технологий, в том числе NeXT, P.A. Semi, Quattro Wireless, Siri, Anobit Technologies, Beats Electronics и пр.

Coca-Cola

В 1893 году в США был официально зарегистрирован товарный знак «Кока-Кола», а акционеры компании получили первые дивиденды. 10 лет спустя предприятие получило монополию на импорт кокаина (до сих пор фирмой используются «обезвреженные» листья коки). Сегодня The Coca-Cola Company является крупнейшим в мире производителем и поставщиком безалкогольных напитков, сиропов и концентратов. На долю The Coca-Cola Company приходится 21% мировых продаж безалкогольных напитков. Продукция компании реализуется более чем в 200 государствах. 5 из 6 наиболее популярных безалкогольных напитков в мире производятся компанией Coca-Cola.

PepsiCo

Раз уж мы вспомнили про Coca-Cola, не стоит забывать и о главном конкуренте этого бренда  — американской пищевой компании PepsiCo, выпускающей продукцию брендов «Пепси-кола», Lay’s, Tropicana, Cheetos, Mountain Dew и многих других. На долю PepsiCo приходится 18% мировых продаж безалкогольных напитков. А еще PepsiCo производит продукцию российских компаний «Вимм-Билль-Данн» и «Лебедянский».

В нашей стране монополистические структуры существуют в областях железнодорожных перевозок, транспортировки топлива, предоставления услуг в сфере жилищно-коммунального хозяйства, захоронения радиоактивных отходов, электроэнергетики, почтовой связи, пользования инфраструктурой внутренних водных путей и пр. Всего в России сегодня насчитывается около четырех тысяч предприятий-монополистов, продукция которых составляет лишь 7% от общего числа производимой в России продукции. 500 из этих предприятий являются естественными монополистами. Наиболее известными российскими монополиями являются Газпром, РЖД, Почта России, Транснефть и пр. За счет своего положения на рынке они могут снижать издержки при производстве за счет эффекта масштаба, в то же время единолично определяя стоимость, по которой покупатель сможет приобретать продукт.

Группа «Газпром»

В 2019 году объем реализации газа Группы «Газпром» в России составил 235,8 млрд кубометров, 49% от суммарного потребления газа в стране, составившего 481 млрд кубометров. На долю ПАО «Газпром» приходится 72% добычи газа в Российской Федерации. Также компания является лидером по распределению газа в нашей стране. Группа «Газпром» является крупнейшим владельцем генерирующих активов на территории России. Мощности основных генерирующих активов Группы (ПАО «Мосэнерго», ПАО «ТГК-1», ПАО «МОЭК» и ПАО «ОГК-2») составляют 39,65 ГВт, или около 16% от общей установленной мощности российской энергосистемы. «Газпром» занимается геологоразведкой, добычей, транспортировкой, хранением, переработкой и реализацией нефти, газа и продуктов их переработки, производством и сбытом тепловой энергии и электроэнергии.
 
Возможно, твой бизнес никогда не попадет в список самых известных монополий мира. Но это не значит, что ты не можешь получать доход, которого тебе хватит на всё необходимое и даже больше. Узнай, как легально зарабатывать на финансовых и страховых продуктах при помощи «Юником24», находя людей, которым требуются кредиты, займы, страховые полисы ОСАГО и КАСКО. Мы не просто является системой заработка на финансовых и страховых продуктах. «Юником24» является официальным партнером более чем сотни банков, микрофинансовых организаций и страховых компаний. Просто переходи по ссылке и начни зарабатывать вместе с нами!

Монополии вредны для развития экономики — Российская газета

Антимонопольным службам мира необходимо больше независимости для борьбы с недобросовестной конкуренцией, которая становится серьезным тормозом для развития экономики. Но старые подходы работают далеко не всегда — особенно в случае с крупными высокотехнологичными гигантами. Об этом «Российской газете» рассказал французский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике 2014 года Жан Тироль.

Господин Тироль, судя по вашим работам, проблема монополий сейчас особенно актуальна для мировой экономики?

Жан Тироль: Обо всей экономической системе в целом говорить довольно сложно, здесь нужно смотреть на отдельные кейсы. Но антимонопольные власти любой страны должны заниматься обеспечением нормальной конкурентной среды.

Монополии очень вредны для развития экономики хотя бы потому, что они устанавливают высокие цены за далеко не всегда качественную продукцию. И конечно, в итоге «каннибализируют» (cannibalization — «поедание» доли рынка одних товаров другими из одной и той же ассортиментной группы. — Прим. «РГ») сами себя, свои же технологии.

Видите ли вы угрозу появления монополий в интернет-сфере и в IT? Вряд ли у Facebook в мире есть серьезные конкуренты.

Жан Тироль: Крупные компании в этой области уже скорее принято называть «платформами» — это Google, Microsoft, Amazon, Alibaba и другие. То есть они извлекают выгоду из того, что мы называем «сетевым взаимодействием».

Повышение эффективности платформы приводит на нее новых пользователей. Следствие роста числа пользователей — возникновение монополии или олигополии. Некоторые из них работают эффективно, но проблемы с конкуренцией все равно есть. В идеале здесь в дело должны вступать антимонопольные службы, обеспечивая конкурентную среду, чтобы новые организации или стартапы смогли зайти в такую систему. Если они достаточно эффективны, то смогут успешно конкурировать с существующими на рынке компаниями.

Наверняка есть нюансы.

Жан Тироль: Да, есть причины, почему этого, возможно, не будет. Так, нынешние монополисты могут повысить порог входа на рынок.

Когда вы небольшая компания, то обычно ищете рыночную нишу. Например, Google сначала заходил на рынок только с интернет-поисковиком, Amazon начинал с продажи только книг. А теперь они расширились и присутствуют во всех сегментах.

Соответственно, они могут привязывать новые продукты к уже существующим, предлагать некие комплексные решения — в общем, делать все, чтобы воспрепятствовать появлению новых игроков на рынке.

Экономисты озабочены неудачами и низкой результативностью многих компаний-монополистов. Особенно когда речь идет о сетевых организациях

Еще один нюанс заключается в том, что даже если новые компании и смогут зайти на рынок, они необязательно станут конкурентами. Например, Facebook купил Instagram, это тоже социальная сеть. Мы точно не знаем, была ли она потенциальным конкурентом Facebook. В таком случае антимонопольным властям непросто будет разобраться.

Примеры можно продолжить.

Жан Тироль: Да, возьмем Booking.com. У этого сервиса существует функция «гарантия лучшей цены» (возврат разницы в цене, если пользователь найдет на другом сайте тот же вариант размещения, но дешевле. — Прим. «РГ»). Для нас с вами как для потребителей такое звучит привлекательно. Но опять же есть один нюанс.

Booking.com может сказать размещенным на сайте отелям: у нас теперь есть уникальная клиентская база, и она заходит только на наш сайт. Если вы не хотите потерять эту аудиторию, то нужно оплачивать нам, скажем, четверть от каждого размещения клиента.

И становится интересно: кто же будет в конце концов реально платить за все это?

Отелю теперь необходимо поднимать цены, чтобы покрыть образовавшийся расход. Но учитывая, что существует «гарантия лучшей цены», отелю необходимо поднимать цены для всех клиентов, а не только для клиентов Booking.com. Теперь даже потребители, которые бронируют жилье через сайт отеля или через другие интернет-платформы, будут вынуждены платить по повышенному тарифу.

По-моему, антимонопольным органам здесь непросто будет разобраться.

Жан Тироль: Конечно, регулирование монополий на таких рынках сопряжено со сложностями, тем более это международные компании. Плюс шаблоны антимонопольного регулирования, скажем, газовых или электрических компаний здесь не подходят — конечная продукция слишком динамична.

Можно ли сказать, что у монополистов зачастую все непросто с инновациями?

Жан Тироль: Да, преимущество конкуренции не только более низкие цены, но и появление большего количества инноваций. Вот, например, кейс с компанией Uber: инновационная составляющая на самом деле у них была минимальная. Да, появились геопозиционирование, оплата банковской картой и возможность ставить оценки в приложении. Но ведь все это было придумано до них. Правда, другие компании-монополии и такого обычно не делают.

Как влияют на экономику государственные монополии в тех или иных рыночных секторах?

Жан Тироль: Разумеется, существует озабоченность в связи с вмешательством государства в производство.

При большой доле госкомпаний на рынке неизбежно возникают проблемы с конкурентной средой и с управлением. Госкомпании искажают это равное для всех поле, поскольку получают четкие гарантии от государства. Это облегчает им жизнь — даже когда они делают ошибки и демонстрируют плохие финансовые результаты, государство все равно их поддержит.

Еще одна сложность заключается в том, что правительство может обращаться к руководству такой компании с указаниями. Такие методы работы к эффективности не приводят. Поэтому госкомпании могут быть тактическим ответом на решение определенных экономических проблем.

Но в долгосрочной перспективе это вызов для экономики. Европейский опыт показывает, что антимонопольщикам необходимо быть реально независимыми от властей.

Лет тридцать назад во Франции, когда монополии нарушали законы, директоры таких компаний могли позвонить министру экономики и решить многие вопросы «напрямую». Сейчас они, конечно, так сделать не смогут. Сначала проблемы разбираются антимонопольными службами, которые должны убедиться в том, что компании своими действиями не нарушали законодательства.

Поэтому я бы крайне настойчиво рекомендовал всем государствам иметь действительно независимые антимонопольные службы.

Идеальная конкуренция существует, или это все же понятие для учебника экономики?

Жан Тироль: В ряде случаев конкурентная среда возникает естественным образом. Фермеры могут конкурировать друг с другом без влияния роста общего уровня цен на пшеницу. Или можно самостоятельно выбрать себе парикмахера среди многих по определенным критериям. Иногда конкуренция может приходить извне — так, ее уровень могут повышать импортные продукты. Во всех примерах, которые я перечислил, присутствует конкуренция, поводов вмешиваться у антимонопольных служб нет.

Но на самом деле экономисты озабочены различными неудачами и низкой результативностью многих компаний. Особенно когда речь идет о сетевых организациях. В такой среде сложно конкурировать с большим количеством игроков.

Как вынести уроки из экономического кризиса

Если завтра депрессия

Выгодно ли беречь деловую репутацию? У банкиров она была подмочена десять лет назад во время кризиса, а сейчас все об этом как будто забыли.

Жан Тироль: Кризис 2008 года в целом, с моей точки зрения, был кризисом государства. Оно не выполнило свою задачу как регулятора. Нам необходимо крепкое, сильное, самодостаточное государство, которое, с одной стороны, будет поддерживать банковскую систему, а с другой — защищать потребителя. В этом случае честность крупного бизнеса по отношению к потребителю будет выгодна в долгосрочной перспективе. Но если вы пожертвовали долгосрочной перспективой, чтобы добиться краткосрочных преимуществ, то вы не заслуживаете того, чтобы вам это кто-то оплачивал.

Вероятно, уже не за горами мировая рецессия. Что может стать спусковым крючком для ее начала?

Жан Тироль: Говоря о рецессии, надо разделять развитые и развивающиеся экономики. После кризиса 2008 года развивающиеся экономики получили преимущество. Инвесторы искали высокую доходность, пока в развитых экономиках работали программы количественного смягчения и были низкие процентные ставки.

Теперь в развитых экономиках опять начинают расти процентные ставки, укрепляется доллар. Экономикам, которые занимали средства в долларах, теперь приходится платить больше. Вполне возможно, что многие развивающиеся экономики (например, Турция) из-за этого могут столкнуться с трудностями.

Еще в развитых экономиках снова можно наблюдать надувание пузырей на рынках — от низкокачественной ипотеки до криптовалют. Беспокоит и вероятность бюджетных кризисов в Европе, возникшая на примере Италии. И, конечно, еще одна опасность — подъем популизма по всему миру. Политики дают сумасшедшие обещания — в их экономических планах нет бюджетных ограничений, еще они часто говорят о том, что центробанки не должны быть независимыми.

Способно ли общество выносить полезные уроки из экономических кризисов, или для этого нужны потрясения масштаба «Великой депрессии»?

Жан Тироль: Я думаю, что в целом общества и государства страдают от короткой памяти. Экономисты и журналисты должны постоянно напоминать о том, что произошло в предыдущий кризис. На самом деле кризисы происходят задолго до формального начала — из-за дерегулирования. Если кризис начался, то встает выбор только между плохими и очень плохими решениями. А когда все хорошо, никого ничего не волнует.

Как это было

1. Великая депрессия (1929-1939 гг.). Крупнейший экономический кризис. Затронул все ведущие экономики, привел к резкому снижению уровня жизни в мире.

2. Нефтяной кризис 1973 года. Возник из-за отказа арабских стран — экспортеров нефти поставлять ее западным странам, поддержавшим Израиль в Войне Судного дня. Резко взвинтил цены на нефть, вскрыл зависимость развитых стран от колебаний нефтяных котировок.

3. Мировой экономический кризис (с 2008 г.). По масштабам вполне сравним с Великой депрессией (в 2009 году впервые со Второй мировой войны мировой ВВП показал отрицательную динамику).

Нанес сильнейший урон всей мировой торговле, увеличил безработицу, снова возродил дискуссии о всеобщем неравенстве доходов. Часть его последствий не преодолена до сих пор.

Визитная карточка

Жан Тироль, французский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике.

Премию Жан Тироль получил в 2014 году за анализ рыночной власти и ее регулирования. Среди его наград также Золотая медаль Национального центра научных исследований Франции. Тироль стал вторым экономистом, который был удостоен этой награды.

Он написал более сотни научных статей по различным аспектам экономики, а также 11 книг, где разбирает теорию отраслевой организации, теорию игр, корпоративные финансы. Его «Теория отраслевой организации» есть практически во всех университетских библиотеках и уже давно является стандартным учебником по этому предмету для высшей школы.

Ученый знаменит также разработками по микроэкономическому анализу. Теория коллективных репутаций Тироля описывает математическими моделями такие понятия, как репутация, качество товара и услуги, честное поведение. Концепции Тироля в своих работах и исследованиях развивают другие ученые-экономисты (в частности, по коррупции в обществе).

Жану Тиролю 65 лет, преподает в Тулузской школе экономики.

цифровых монополий: разделение пирога больших данных в России — Московский центр Карнеги

Компании, близкие к Кремлю, создают монополию на данные в России. Хотя рынок данных еще не сформировался, президентскими решениями он уже превратился в монополию. Конкуренция отходит на второй план по отношению к вопросам государственной важности.

Цифровая экономика превратилась из модной темы в вопрос государственной важности, породив приоритетные проекты и правительственные комиссии.Таким образом, он получит существенное финансирование: почти 1,1 процента ВВП только из федерального бюджета, плюс примерно столько же от деловых кругов. Эти приготовления говорят о том, что руководство страны не только хочет создать в России гигантский новый рынок данных, но и поделить его между узким кругом предпринимателей и госкапиталистов, близких к Кремлю.

Еще в 2016 году российские власти успешно реализовали пилотный проект по электронной маркировке шуб для отслеживания их производства и импорта.Нововведение помогло снизить количество контрафактной продукции и принесло в бюджет 500 млн рублей. Следующими помеченными товарами должны были стать лекарства и табачные изделия, и к 2024 году планировалось расширить программу, включив в нее все товары.

Осенью 2017 года премьер-министр Дмитрий Медведев объявил, что президент Владимир Путин решил передать прибыльный проект по маркировке одному оператору, минуя любые торги. Проект был передан Федеральной налоговой службой компании CRPT, которая на 50 процентов принадлежит USM Holdings Алишера Усманова, а госкорпорация Ростех и Александр Галицкий из Almaz Capital Partners владеют по 25 процентов каждая.Сбербанк также проявил интерес к маркировке, но был вежливо проинформирован о том, что ниша уже занята.

Цифровая система тегов позволяет отслеживать весь путь продукта от производителя до потребителя. Усманов, глава Ростеха Сергей Чемезов и их партнеры потратят на проект более 200 млрд рублей. Помимо заработка 50 копеек (пол рубля) с каждой отмеченной позиции, операционная компания будет иметь эксклюзивный доступ к информации обо всех отраслевых рынках в России и обо всех товарных потоках.Это создает еще одну проблему в дополнение к вопросам о справедливости процесса неконкурентного отбора. Кто будет владельцем всех этих данных и как они будут использоваться?

Другая цифровая инициатива, электронная система сбора платежей с тяжелых грузовиков Platon, вызвала массовые протесты дальнобойщиков. Оператор Платона, компания «РТ-Инвест Транспортные Системы», также не принимала участия в торгах. Путин просто решил, что компания получит контракт о взимании платы за проезд.РТ-Инвест, входящий в Ростех, владеет 50 процентами компании, а еще 23,5 процента принадлежит Игорю Ротенбергу, сыну близкого друга Путина Аркадия Ротенберга.

Амбиции компании выходят далеко за рамки взимания платы за проезд: она предусматривает создание огромной цифровой платформы, которая объединит перевозчиков, страховщиков, банки, РЖД, складских и логистических операторов. Ожидается, что участники рынка будут использовать платформу для согласования контрактов, отправки платежей и многого другого.

Иными словами, все данные о транспорте и платежах должны быть сосредоточены в руках бизнес-структур, близких к семье Ротенбергов (брат Аркадия Борис также считается близким другом президента). Пока это всего лишь предложение, но оно может стать реальностью одним росчерком пера президента. Участники рынка не имеют права голоса в том, что должно произойти, и должны будут сотрудничать в соответствии с указаниями.

Тем временем глава энергохолдинга «Интер РАО» Борис Ковальчук пытается убедить Путина в том, что без участия его компании будет невозможно провести модернизацию национальной коммунальной информационной системы.Единая система содержит всю доступную информацию о жилищном фонде России, стоимости и услугах управления зданием, поставщиках коммунальных услуг, должниках и т. Д.

Президент одобрил это партнерство. Детали еще не разглашаются, но они, вероятно, отражают схему Платона. Дочерняя компания Интер РАО по цифровым технологиям, Интер РАО ЕИРЦ, могла собирать комиссию со всех коммунальных платежей.

Это всего лишь несколько ярких примеров того, как компании, близкие к президенту, создают монополии на услуги передачи данных в России.Хотя рынок данных еще не сформировался, президентскими решениями он уже превратился в монополию. Конкуренция отходит на второй план по отношению к вопросам государственной важности.

Интеграция цифровых систем в сектор национальной безопасности также предоставляет многочисленные возможности. Михаил Осеевский, глава государственного «Ростелекома», считает, что почти 40 тысяч российских федеральных служащих — или, по крайней мере, их руководство — должны будут использовать смартфоны отечественного производства, работающие на операционной системе Sailfish, что обойдется государству в 160 миллиардов рублей.

В марте совет директоров «Ростелекома» одобрил покупку 75% акций компаний Open Mobile Platform и Votron, разрабатывающих Sailfish. Пока что на Sailfish работает только один серийный смартфон, а приложения для этой операционной системы еще не разработаны. Это недоделанный проект, и никому из ответственных министров он не нравится. Они не хотят обсуждать предложение и всегда смотрят вверх, когда говорят о нем, по существу указывая на место, где было принято решение.

Ростелеком также готов профинансировать подключение практически каждой российской школы к широкополосному Интернету в обмен на данные об образовании учащихся, в то время как государственная корпорация по атомной энергии «Росатом» рассматривает возможность участия в медицинских проектах в обмен на медицинские данные. Дочерняя ИТ-компания Ростеха — Национальный центр информатизации — на шаг впереди: она уже некоторое время успешно работает в этой сфере.

Вопрос о регулировании доступа к данным пользователей пока вызывает довольно ограниченное обсуждение.Российское государство явно не против делиться информацией о себе с капиталистами, связанными с государством. Портфель проектов, которые могут быть вынуждены финансировать определенные компании за счет сверхприбылей, включает «хранение государственных документов» стоимостью 7 млрд рублей, «создание навигационно-телематической платформы для больших автоданных» (1,5 млрд рублей) и « создание цифровой площадки для автомобильных аукционов »(почти 50 млрд руб.).

Правительство согласилось субсидировать процентные ставки по этим и другим подобным проектам и обещает создать необходимые правила.В обмен на инвестиции в эти проекты предприятия, скорее всего, получат доступ к информации, которая затем будет превращена в наличные в новом цифровом мире.

Многопрофильные компании, такие как «Мегафон» Усманова и Mail.ru, лоббируют поправки к закону о личной информации. Предлагаемые изменения упростят получение согласия на обработку персональных данных, что позволит компаниям лучше ориентироваться на интересы пользователей. После получения первоначального согласия на обработку данных компания сможет свободно передавать данные другим компаниям, а это означает, что пользователи могут потерять контроль над своими данными в результате многократной передачи.

Рынок передачи данных также существует в Соединенных Штатах, но руководители таких гигантов, как Twitter, AT&T, Alphabet и Amazon, обязаны сообщать в Сенат о своих мерах по защите личных данных. В ЕС вступивший в силу в мае этого года Общий регламент по защите данных (GDPR) полностью блокирует передачу пользовательских данных. В России судьба рынка данных зависит от аппетитов компаний и этики государственных чиновников. Трудно представить, чтобы Усманов и Чемезов отчитывались перед Думой о своих усилиях по защите пользовательских данных.

В России интересы государства всегда важнее всего. Большой вопрос в том, можно ли отличить эти интересы от интересов капитанов государственно-частных партнерств. Отрасли, которые существуют только на бумаге или еще не существуют (в России до сих пор нет законодательства, регулирующего большие данные), передаются в надежные руки по индивидуальным решениям руководства страны. Другими словами, сначала компании, близкие к Кремлю, получат доступ к личным данным и информации о потоках товаров, а затем они поделятся этими данными с государством.

Автор:

Нет больше благополучия для российских олигархов

Кризис — это возможность избавить экономику от неэффективных собственников и сделать предприятия более гибкими и инновационными. По крайней мере, так это работает в других странах.

В России Владимира Путина мы наблюдаем сохранение неэффективных, но лояльных собственников. Гротескная структура российской экономики, основанная на монополиях и тесных связях между властью и олигархическими группами, является главной причиной глубокого финансово-экономического кризиса в России.

Этот кризис в России значительно глубже, чем на Западе, в том числе в США. Монополия и коррупция — основные причины высоких цен и низкого качества продукции. Например, средняя цена на бензин в России — втором по величине производителе нефти в мире после Саудовской Аравии — выше, чем в США, крупнейшем в мире импортере нефти. В Нью-Йорке бензин стоит около 0,50 доллара за литр, а в Москве — около 0,70 доллара.

Общий рост цен, связанный с монопольными соглашениями на рынке, в этом году в России определенно превысит 25 процентов.На фоне появления миллионов новых безработных и снижения реальных доходов более чем на 10 процентов премьер-министр Путин подписал постановление правительства о повышении ставок так называемых естественных монополий: цена на природный газ в этом году вырастет на 27,5 процента; электричество подорожает на 25 процентов; а стоимость железнодорожного транспорта будет увеличена на 20 процентов.

Действия Путина во время нынешнего кризиса широко известны — они сводятся к поддержке олигархических групп и банков, близких к правительству.Спасение банков может быть оправдано тем фактом, что в них хранятся сбережения населения, и что, спасая банки, вы также сохраняете вклады населения. Но невозможно увидеть социальные выгоды от спасения олигархов.

Официальная линия гласит, что, помогая «системообразующим предприятиям», власти предотвращают их банкротство и сохраняют рабочие места. Однако конкретные действия властей демонстрируют, что они никак не связаны с работой, заработной платой или даже производством.

Олег Дерипаска, первый в очереди на господдержку, получил от Внешэкономбанка заем на 4,5 млрд долларов на деньги Фонда национального благосостояния. Эти деньги не пошли на развитие производства на его предприятиях «РусАл» и «Норильский никель». Вся сумма была использована для погашения ссуды Королевского банка Шотландии. Кроме того, 25-процентный пакет акций «Норильского никеля», который Дерипаска ранее купил у Михаила Прохорова, был передан Внешэкономбанку. Наблюдательный совет банка возглавляет Владимир Путин.

Обычные подозреваемые

Короче говоря, ни копейка денег, отвлеченных из Фонда национального благосостояния, созданного для поддержки государственной пенсионной системы, не дошла до рабочих. То, что произошло, было обычным переделом собственности: Дерипаска просто заложил свои акции у Путина.

По международным стандартам Дерипаска банкрот; то есть его активы не покрывают его обязательства. «РусАл» обременен краткосрочным долгом на 17 миллиардов долларов и общим долгом в 30 миллиардов долларов.Его акции стоят 10 миллиардов долларов.

Затем Путин решил помочь другому олигарху — своему давнему другу и деловому партнеру Роману Абрамовичу, с которым власти ранее заключили удивительную сделку по продаже нефтяной компании «Сибнефть» Газпрому по баснословной цене в 13,7 миллиарда долларов. Абрамович — основной акционер Евраза. Эта группа металлов потеряла около 90 процентов своей капитализации с начала кризиса, ее стоимость упала с 45 миллиардов долларов до 3 миллиардов долларов. «Евраз» имеет задолженность перед иностранными и российскими банками почти на 10 миллиардов долларов.Путин вложил средства в Фонд национального благосостояния и передал Абрамовичу 1,8 миллиарда долларов в счет выплаты своим непосредственным кредиторам.

Практически по той же схеме Путин спасает Игоря Зюзина и его фирму «Мечел». Зюзин получил 1,5 миллиарда долларов из Фонда национального благосостояния.

Особенно трогательны попытки помочь чекистским олигархам. Путин передал 4,5 миллиарда долларов на погашение долгов «Роснефти». То есть ему в очередной раз пришли на помощь друзья из КГБ, первый вице-премьер Игорь Сечин и президент «Роснефти» Сергей Богданчиков.

Не менее хамский пример — создание того, что можно назвать неестественной монополией: «Ростехнологии», контролирующие акции более 400 компаний. Теперь эта корпорация обанкротилась. Получается, что люди, которым это поручено, ничего не умеют, особенно во время кризиса. Их главная квалификация — они работали в КГБ с Путиным. Теперь глава «Ростехнологий» Сергей Чемезов требует, чтобы Путин — снова используя Фонд национального благосостояния — выделил более 7 миллиардов долларов на поддержку предприятий «Ростехнологий».

Деньги, переданные этим олигархам, не имеют никакого отношения к поддержке их компаний. Деньги уходят в банки, в основном западные. Цель быстрого погашения этих долгов, накопленных связанными с Кремлем олигархами, состоит в том, чтобы позволить им сохранить право собственности на свои фирмы и в то же время усилить контроль Путина над ними. На первый взгляд, это обычная афера, при которой близкие к власти олигархи совершают набеги на пенсионный фонд, чтобы сохранить свое состояние.Но Путин также укрепляет свои позиции, взяв под контроль через Внешэкономбанк акции, предлагаемые в качестве залога. Рабочие остаются ни с чем. В бюджет ничего не достается. Производство не увеличивается, а экономика не модернизируется.

«Криминальное дело»

Использование средств Фонда национального благосостояния для спасения олигархов и банков — вопрос не политический. Это уголовное дело. Юридическая цель этого фонда — финансирование дефицита Национального пенсионного фонда.

В то же время малые и средние предприятия брошены на произвол судьбы. И их потребности ничтожны по сравнению с деньгами, отданными олигархам: им нужно снизить налоговую нагрузку; защита от коррумпированных государственных органов; и, самое главное, прозрачный, честный рынок.

Если нам действительно нужен конкурентный рынок, мы должны немедленно прекратить поддержку обанкротившихся олигархов и дать их кредиторам возможность рассчитаться с ними.Когда это произойдет, появятся новые — более эффективные — собственники, и мы получим лучшее управление и лучшую конкуренцию. А оставшиеся государственные ресурсы можно будет более эффективно использовать для помощи реальным гражданам, а также малому и среднему бизнесу.

Все разговоры о том, что банкротство означает потерю миллионов рабочих мест, — чистая демагогия. Как правило, банкротство — это в основном смена собственника. Рабочие места исчезают при ликвидации предприятий, а не при их банкротстве. И они ликвидируются, когда слишком долго остаются в руках неэффективных владельцев.Банкротство — это цивилизованное средство защиты рабочих мест.

В последние дни мэр Москвы Юрий Лужков вступил в дискуссию об антикризисных мерах. Главный тезис Лузкова заключается в том, что необходимо национализировать предприятия, чтобы избежать банкротства олигархических структур. Лузков активно поддерживает политику Путина по предоставлению денег Дерипаске, а также призывает государство оказать финансовую поддержку строительному сектору — вплоть до национализации строительных фирм.

Лужков, по сути, защищает олигархов под прикрытием популистского лозунга национализации.Но ему следует напомнить, что национализация уже началась — с «Сибнефти» Романа Абрамовича, которую «Газпром» купил за 13,7 миллиарда долларов. Результатом стало падение производства компании на 12 процентов и сокращение налоговых поступлений в штат.

Так зачем государству тратить деньги на скупку империй олигархов, когда нет денег на оплату учителей, врачей, солдат и пенсионеров?

Но я могу понять Лужкова. Его жена Елена Батурина находится в тяжелом положении.Ее основной бизнес — девелопмент и строительство — находится в глубоком кризисе. Ее долги сейчас более 1 миллиарда долларов. За страстными призывами Лужкова к национализации можно увидеть отчаянный призыв к государственным деньгам для поддержки обанкротившегося бизнеса. Лужков и партия «Единая Россия» — полная противоположность оппозиционному движению «Солидарность». Мы приветствуем банкротство неэффективных олигархов, в то время как они (во главе с нашим национальным лидером) призывают их спасти, скупая неэффективные предприятия.

Борис Немцов — бывший заместитель премьер-министра России и член оппозиционной группы «Солидарность». Этот комментарий первоначально был опубликован на « Ежедневный журнал «. Взгляды, выраженные в этом комментарии, принадлежат самому автору и не обязательно отражают точку зрения RFE / RL .

Какие монополии самые известные?

На сегодняшний день наиболее известными монополиями США, известными в основном своим историческим значением, являются Steel Company Эндрю Карнеги (ныне U.S. Steel), Standard Oil Company Джона Д. Рокфеллера и American Tobacco Company.

Американские монополии восходят к колониальным администраторам, которые заключили эксклюзивные контракты с крупными компаниями на помощь в строительстве Нового Света. С конца 19-го до начала 20-го века три упомянутые выше организации сохраняли единоличный контроль над поставками своих товаров. Без конкуренции на свободном рынке эти компании могли бы эффективно поддерживать высокие цены на сталь, нефть и табак.

История монополий США

Понимание самых известных монополий

Государственное регулирование ранних американских монополий изначально отсутствовало. Однако создание антимонопольного регулирования в Соединенных Штатах в форме Антимонопольного закона Шермана 1890 года привело к окончательной ликвидации и реструктуризации Standard Oil и American Tobacco к 1911 году. Как и многие антимонопольные дела, возбужденные против компаний даже сегодня, потребовалось несколько лет, чтобы эти первые дела прошли через судебную систему.

Ключевые выводы

• Примерно 100 лет назад одна крупная компания могла полностью контролировать некоторые крупные отрасли промышленности США, такие как сталь и нефть.
• Принятие Антимонопольного закона Шермана в 1890 году привело к распаду крупных монополий США.
• Вид ограниченной монополии, которая все еще существует во всем мире, можно найти в форме национализированных крупных активов.

В отличие от Standard Oil и American Tobacco, US Steel подверглась сомнению, но не была признана единственным поставщиком стали в США.С. рынок. Однако в течение многих лет он продолжал удерживать значительную долю рынка. По данным Всемирной ассоциации производителей стали, в 2019 году U.S. Steel занимала 27-е место в мире по производству стали.

Более современные времена

Более недавняя монополия, постигшая ту же участь, что и Standard Oil и American Tobacco, — это американская телефонная и телеграфная компания (AT&T).

В 1982 году было установлено, что AT&T нарушила антимонопольное законодательство США, выступая в качестве единственного поставщика телефонных услуг в стране.В результате компания была вынуждена разделиться на семь дочерних компаний, известных как Baby Bells.

Почти монополии

Хорошим примером почти монополии из совсем недавней истории является De Beers Group, самая известная в мире компания по добыче, добыче и продаже алмазов. De Beers была близка к истинной монополии на протяжении почти столетия, но из-за множества рыночных и регуляторных факторов ее доля на рынке выросла с более чем 80% в конце 1980-х годов до примерно 35% в 2019 году.

Хотя несколько U.Компании S. в таких секторах, как технологии, потребительские товары и производство продуктов питания и напитков, были обвинены в монополии на средства массовой информации, а некоторые в судах, но это редко доказывалось.

Роль национализации

Большинство существующих сегодня монополий не обязательно доминируют во всей мировой отрасли. Скорее, они контролируют основные активы в одной стране или регионе. Этот процесс называется национализацией, и он чаще всего происходит в энергетическом, транспортном и банковском секторах.

Самым крупным примером национализированного крупного актива является Saudi Aramco из Саудовской Аравии, национальная государственная нефтегазовая компания. Это, возможно, единственная самая дорогая компания в мире с ценой 1,7 триллиона долларов по состоянию на конец 2019 года.

Итог

Для всего есть сезон, даже для монополий. Монополии часто могут помочь стране или региону быстро, эффективно и действенно построить или укрепить свою инфраструктуру.Но когда какая-либо компания становится слишком доминирующей, оставляя мало места для конкуренции, могут пострадать обслуживание, качество и кошельки потребителей. Вот тут-то и пригодится антимонопольное законодательство.

«Разрушая монополии»: российские эксперты хвастаются совместным использованием технологий вакцины Sputnik, World News

Поскольку российские эксперты утверждали, что Sputnik Light более эффективен против смертельного варианта коронавируса Delta, чем другие западные вакцины, они также заверили, что Россия рада поделиться своими технологиями со всем миром.

Говоря о распространении технологии вакцин со всем миром, Кирилл Дмитриев, финансовый директор Российского фонда прямых инвестиций (РФПИ), сказал, что компания предложила полную передачу технологии Sputnik V более чем 10 странам.

Также читайте | «Универсальный бустер»: эффективность Sputnik Light выше, чем у других вакцин, утверждают эксперты

«Мы производим ее не только в России, но мы производим ее более чем в 10 странах. Таким образом, 20 производителей в более чем 10 странах производят вакцину Sputnik Light, включая Serum Institute, который является крупнейшим производителем вакцин в мире», Дмитриев.

Он также говорил о важности завершения концепции монопольных рынков в отношении вакцин против Covid. По словам эксперта, люди во всем мире страдают, и в такое время моральный долг медицинских экспертов — поставлять вакцины и помогать другим странам, а не извлекать выгоду из монопольных рынков.

ЧАСЫ |

«Мы считаем, что монополия — это плохо, потому что она увеличивает цены. Монополии менее эффективны, и если вы заметили снижение количества некоторых мРНК-вакцин за пять месяцев, это показывает, что монополиям нужны другие игроки, которые бы фактически сотрудничали с ними и помогали с ними. эффективность «, — сказал Дмитриев.«Мы не можем жить в мире, где эффективность вакцины резко падает ниже 50 процентов за пять месяцев. Нам нужно иметь более прагматичное и эффективное решение, и Sputnik Light — одно из таких решений, которое может стать стимулом для других».

Эксперт также заявил, что Россия поделилась этой вакцинной технологией с 10 разными странами, поскольку считает, что передача технологий является ключом к разрушению монополий. Он также сказал, что Россия надеется, что это станет примером для других производителей вакцин и стран и побудит их последовать их примеру.

Во время виртуальной пресс-конференции эксперты также заявили, что «Sputnik Light, одноразовая вакцина, эффективна против Delta с 70-процентной эффективностью, а для людей в возрасте 60 лет и младше ее эффективность составляет 75 процентов. Таким образом, , на самом деле это очень высокие показатели эффективности », — сказал Кирилл Дмитриев.

% PDF-1.2 % 706 0 объект > эндобдж xref 706 56 0000000016 00000 н. 0000001471 00000 н. 0000001650 00000 н. 0000001721 00000 н. 0000001778 00000 н. 0000001843 00000 н. 0000001908 00000 н. 0000001973 00000 н. 0000002039 00000 н. 0000003504 00000 н. 0000003665 00000 н. 0000003732 00000 н. 0000003941 00000 н. 0000004037 00000 н. 0000004153 00000 п. 0000004260 00000 н. 0000004413 00000 н. 0000004523 00000 н. 0000004596 00000 н. 0000004772 00000 н. 0000004947 00000 н. 0000005064 00000 н. 0000005208 00000 н. 0000005331 00000 п. 0000005533 00000 н. 0000005699 00000 н. 0000005827 00000 н. 0000005937 00000 н. 0000006075 00000 н. 0000006188 00000 п. 0000006286 00000 н. 0000006395 00000 н. 0000006534 00000 н. 0000006634 00000 н. 0000006735 00000 н. 0000006906 00000 н. 0000007054 00000 н. 0000007174 00000 н. 0000007304 00000 н. 0000007483 00000 н. 0000007551 00000 п. 0000007661 00000 н. 0000007705 00000 н. 0000007810 00000 п. 0000008055 00000 н. 0000008094 00000 н. 0000008963 00000 н. 0000009070 00000 н. 0000009475 00000 н. 0000015273 00000 п. 0000015767 00000 п. 0000016526 00000 п. 0000017043 00000 п. 0000017119 00000 п. 0000002105 00000 н. 0000003481 00000 н. трейлер ] >> startxref 0 %% EOF 707 0 объект > эндобдж 708 0 объект [ 709 0 Прав 710 0 Прав 711 0 Прав 712 0 Прав 713 0 Прав 714 0 Прав ] эндобдж 709 0 объект > / Ж 222 0 Р >> эндобдж 710 0 объект > / Ж 12 0 Р >> эндобдж 711 0 объект > / Ж 19 0 Р >> эндобдж 712 0 объект > / Ж 74 0 Р >> эндобдж 713 0 объект > / Ж 111 0 Р >> эндобдж 714 0 объект > / F 136 0 R >> эндобдж 760 0 объект > транслировать Hc«f`d`c«bg @

От диализа до больниц, U.S. Healthcare полна монополий

Даже в закулисных отраслях здравоохранения доминирует небольшая горстка компаний — и критики говорят, что это поднимает цены для всех.

Почему это важно: США тратят на здравоохранение больше, чем любая другая промышленно развитая страна, в основном потому, что наши цены выше. А монополии, поддерживающие эти высокие цены, могут подорвать как либеральные, так и консервативные мечты о более эффективной системе.

Общая картина: Это тенденция, которая наблюдается на всех уровнях.

• Больничные системы продолжают сливаться друг с другом и поглощать практику врачей, что позволяет им взимать более высокую плату за оказываемое лечение.
• Страховщики и управляющие льготами аптек также объединяются, и теперь они на пути к тому, чтобы приносить больший доход, чем крупнейшие электростанции технологической индустрии.

Да, и: Эта тенденция к концентрации распространяется на всю систему, даже в секторы, с которыми большинство пациентов никогда не взаимодействуют напрямую, согласно новым данным Института открытых рынков, впервые предоставленным Axios.

• Пока мы говорим о больницах, например, давайте посмотрим на их поставщиков: согласно данным OMI, одна компания контролирует 64% рынка шприцев. Всего 3 компании контролируют 86% рынка решений для внутривенных вливаний. На две компании приходится 47% больничных коек.
• Ни один из этих секторов не является особенно большим — шприцы являются крупнейшими с годовым доходом в 3,8 миллиарда долларов. Но в системе, которая и без того не очень конкурентоспособна, каждый шаг без конкуренции переходит в следующий.

«Кризис в области здравоохранения в Америке вызван монополией», — сказал директор по политике Open Markets Фил Лонгман.

Диализ — особенно яркий пример:

• Диализные клиники приносят около 25 миллиардов долларов в год. А две компании — Fresenius и DaVita — контролируют 92% этого рынка.
• Fresenius — лидер с долей рынка почти 50%.
• Производство диализных принадлежностей также сосредоточено около двух компаний, одна из которых — Fresenius.Он контролирует 33% этого рынка.

Этот уровень концентрации может стать проблемой как для либеральных, так и для консервативных политических предложений, утверждает Лонгман.

• Консерваторы, например, хотели перенести диализ из учреждений VA и позволить ветеранам использовать вместо этого частную помощь.
• По словам Лонгмана, особенно в малонаселенных районах, такая схема была бы более эффективной, но без реальной конкуренции на частном рынке VA просто в конечном итоге платит больше.
• Но к тому же крупные больничные системы полностью доминируют в некоторых регионах. Они не только единственный источник заботы для миль, но и крупнейший работодатель и, следовательно, важная политическая группа.
• И это может затруднить демократам выполнение значительного сокращения выплат в рамках расширенной государственной программы или «Бесплатной медицинской помощи для всех».
• «Каковы шансы налогоплательщиков получить хорошую цену, если мы не решим проблему монополии?»

Czarist Origins of Communism, IV

Коммунизм сделал экономическую роль Советского государства выше, чем когда-либо прежде в истории, но государственная экономическая политика в России Едва ли началось в 1917 году.Правительство в России всегда играло ведущую роль. роль в экономике, и ни в одной европейской стране не было идей из невмешательства менее влиятельны. Адам Смит нашел несколько последователи, такие как Сторч и Тургуенев, которые выступали за свободную торговлю и отмена крепостного права; но они были вне мейнстрима российской экономической мысли.

Безусловно, наиболее значимая экономическая роль Российского государства проистекает из его фактического владения миллионами крепостных и земля, на которой они трудились.До отмены крепостного права в 1861 г. царь владел более одной третью населения ( на карте ниже показан уровень крепостного права за год до Указ 1861 г.).

В других случаях цари субсидировали индустриализацию за счет давая бизнесменам рабов: «За мизерные суммы большие работы со всеми принадлежностями, в том числе села приписных крестьян, были переданы этим фаворитам Суд »(Джеймс Мейвор, Экономическая история России ) Цари осторожно оценивали своих последователей по рангу, давая каждому последующему уравнять власть и власть над подчиненными.Таким образом, российская экономика является прекрасным примером меркантилизма , кровосмесительный союз между правительством и привилегированными по закону деловые интересы.

Царский роль государства в российской экономике принимала многие другие формы. Его роль на рынке труда резко сократилась с отменой смертной казни. крепостного права при Александре II. Но в других сферах экономики оказались под более жестким государственным регулированием и вмешательство.

Протекционизм.

Петр Великий установил 75-процентный тариф на импорт, чтобы защитить «младенцев». отрасли »и получить дополнительную прибыль.Пока тарифы были после Французской революции, к середине Защита 19 века снова вошла в моду. Серж де Витте, министр финансов с 1893 по 1903 год, вел войну против иностранного импорта: «К 1894 году под руководством Витте Россия стала полностью протекционистская страна … Защита производителей и великая помещики же обходились бедному крестьянину и рабочему очень дорого. дорого: в 1905 году было продемонстрировано, что розничная цена на хлопок а сахара в России было в два с половиной раза больше, чем в Германия, железо в четыре с половиной раза больше, и это угля в шесть раз больше.»(Карлтон Хейс, Политическая и социальная история современной Европы )

Промышленная политика.

Когда Петр вступил на престол, крупных заводов не было. в России; на момент его смерти было 233 государственных и частных завода. и литейные производства. Эти заведения были основаны либо Государство и управляется государственными чиновниками, либо они субсидировались государством. (Джеймс Мейвор, Экономическая история России )

Государство находилось в собственности и субсидировалось многими отраслями промышленности из России. время Петра Великого и далее.Естественное продолжение эта политика второй половины девятнадцатого века была направлена ​​на Правительство России начнет строительство государственных железных дорог, например, знаменитая Транссибирская магистраль. Правительство также купили частные железные дороги, когда они оказались убыточными, управлял системой государственных банков и многое другое.

Государственные монополии.

Петр Великий установил многочисленные государственные монополии. Смола, поташ, ревень, клей, соль, табак, водка, мел, деготь, рыба, карты, кости и даже гробы стали исключительной провинцией государственного производства.Цены на монополизированные товары обычно устанавливались в два-четыре раза выше их цены в условиях бесплатного конкуренция. Витте продолжил эту монополистическую традицию, сделав вся ликеро-водочная промышленность — государственная монополия, и национализация частные магазины спиртных напитков.

Высокие налоги.

Петр Великий нашел строительство «современного государства» с современные армии и флот — дорогое удовольствие. В стороне от обесценивания денежной массы («инфляционный налог»), акцизы взимались с марок, ренты, ульев, бороды, усов, частных бани, брачные лицензии и многое другое.Религиозный несогласные должны были платить специальный налог; так поступали и некрещеные. Наихудший всего был «налог на душу», взимаемый с каждого человека мужского пола; этот налог, которого еще не было в 1701 году, составлял более 50% от правительственный бюджет к 1724 году. Расточительные тенденции царское государство продолжалось на протяжении всей своей последующей истории.

Фабричное и социальное законодательство.

В то время как модернизаторы вроде Витте пытались управлять индустриализацией государством, сельскохозяйственные интересы изо всех сил пытались задушить его.Но в конце Витте поступил по-своему: в конце 1800-х годов индустриализация офф в России. Это дало правительству России новую территорию для регулируют: отношения между служащим и капиталистом. Бисмарк-стиль фабричные законы, регулирующие условия труда, часы работы и детский труд прошли. (Примечательно, что петербургские капиталисты обычно за более жесткое регулирование, в то время как московские работодатели выступали против этого; петербургские капиталисты, вероятно, предвидели, что такие законы будет хорошей проверкой на соревнованиях).